е? Ну хоть процессором помощней! Фиг. А если превратиться в...белку? Котёнок недоумённо таращится на меня, трёт лапкой за ухом. Хорошо, пойдём другим путём... Завтракать. То есть обедать. Есть палочками - моя слабость. Никто не верит, что китайские приспособления гораздо удобнее обычных столовых приборов. Попробовали бы они управиться с полуметровой лапшой ложкой или даже вилкой. Зрелище похлеще всяких Рукавов! Оставляю немного витых макаронин и в пару глотков выпиваю жиденький бульон. - Давай, твоя очередь. Палочки оставить? Котёнок спрыгивает с дивана и немного неуклюже идёт ко мне. Хм, не надо было думать, что котята неуклюжие... Поворачиваюсь боком к столу, чтобы Флэш вскарабкался по мне. Флэш. Странная кличка для котёнка, но мне не нравятся сопливые «Пушок» или «Маркиз». И всё-таки другая кличка не помешает. Я даже, кажется, знаю... - Шрек. Будешь Шреком, понял? Не слишком изысканно, зато коротко и...забавно. Котёнок забирается ко мне на колени, подтягивается к плечу. Тёпленько там, что ли... Но и плеча оказывается недостаточно. Лапы царапают шею и висок, поднимая пушистую тушку всё выше. Какая же мощь и техничность скрыта за этой белой шёрсткой? Может, он радиоактивен?.. С опаской подсаживаю Шрека на макушку. Вот только я совсем измотан, чтобы принимать информацию или вести телепатические переговоры... Десять секунд... Пятнадцать... Усталость исчезает сама собой, мысли становятся ясными и упорядоченными. Кажется, даже мускулы приходят в тонус. Ещё минута, и я смогу спрыгнуть с шестого этажа, легко приземлиться и пробежать несколько раз вокруг Машука... Стоп. Не этого ли хочет флэштаф? Устроить самый быстрый спуск. В один конец. Вдруг он жаждет избавиться от хозяина?.. Решаю ждать. Несмотря ни на что. Если я совладал ТАМ с целой толпой вооружённых людей, то почему теперь должен бояться себя? Всё будет... VI Сумасшедшая весна! Путь от универа до общежития вместо обычных десяти минут занимает у меня больше часа. Брожу узкими проулками с ажурными клумбами и пробивающейся отовсюду молодой зелени, заглядываю в несколько бессмысленных магазинов, рассматриваю какие-то безделушки, и, так ничего и не купив, вновь выпархиваю на улицу. Мелькают цветные трамваи, люди, птицы в своем неугомонном восторге. Всё оживает, движется, сверкает отблесками солнца и радостными улыбками. Бросаю на вахту студенческий в потрепанной обложке и, игнорируя лифты, взмываю вверх по лестничным пролётам. Отмеченные вкривь номера этажей, забившиеся в углы окурки и обломанные деревяшки перил не вызывают отвращения, а словно добавляют колорит в пресловутый лестничный пейзаж. Хочешь или не хочешь, кот, а я вытащу тебя в эту весну! Разграфиченная дверь оказывается заперта. Роюсь в рюкзачке в поиске ключей. Странно, наверно опять забыла связку в старых джинсах. Перекидываю рюкзак через плечо и несколько раз ударяю костяшками пальцев по фанерной обивке. Тишина. - Ваадь, ты дома? - кричу в дверную щель и стучу снова. Ты ведь не уехал, я знаю... Одной рукой и зубами открываю «раскладушку», зажимаю двойку. Ну же, отвечай... Дверной замок, коротко рыкнув, лязгает пару раз. - Welcome, Рыжая, - улыбается из распахнувшейся двери Вадик. - Приветище! Ой, - собравшаяся было броситься к нему на плечи, я вдруг удивлённо одёргиваю руку, - что это?.. Какой хорошенький. Откуда он у тебя? Меня просто очаровывает этот белый пушистый комочек. Сидит на такой высоте, а в глазёнках нет и тени страха. И взгляд такой...интеллектуальный. - С неба упал, - Вадик в лёгкой усмешке прикрывает глаза и отступает вглубь комнаты, давая мне зайти. Секунду смотрю с подозрением, потом, улыбнувшись, без лишних церемоний стаскиваю котёнка с Вадикова плеча и прохожу в комнату. Наверняка теперь станет ревновать меня к этому пушистику. Идёт к дивану, нервно откидывается на жёсткую спинку. Что ж так нервничать, глупый? А говорит, мол не ревнивый совсем... Усаживаюсь рядом, поглаживаю белоснежный комочек на коленях: - Лапочка... А в общаге нельзя держать животных, ты в курсе? - Угу. Эй, только не переусердствуй с... - Да я его всего затискаю! - обрываю слова Вадика и подношу мордочку котёнка к своему носу. Похоже, теперь он выбирает молчать. Проводит ладонью по моей спине... - Вадь, всё хорошо, - улыбаюсь я, - ты же мой кот, большой котище. А как его звать? Ты придумал кличку? - Это Шрек. Поворачиваюсь к Вадику в недоумённом удивлении. Такая милашка и - Шрек? - Ты чудовище!.. - восклицаю я. - А ты дура, Рыжая, - откидывает голову на спинку дивана. Наверное, мне стоит обидеться. Да ну, пустяк, даже не получается сделать вид. Жизнь и так коротка и по большей части бессмысленна для обид, злости, ревности, зависти. И он это знает. И я знаю, что он знает... Можно изуродовать друг друга в страсти ночью, чтобы наутро не найти совершеннее красоты. В истерике грохнуть об пол любимую китайскую вазу, чтобы назавтра отметить, что склеенная из осколков она выглядит гораздо своеобразнее. Выдавить педаль газа до асфальта, чтобы получился хоть какой-то тормоз... - Ты ел? - чуть толкаю Вадика локтем. - Я что-нибудь приготовлю. Отправляю котёнка на спинку дивана и скрываюсь за дверью. Вадя не препятствует, несмотря на то, что готовит сам. И, кстати, весьма неплохо. Должно быть просто справедливо считает это занятие неинтересным. Каждый раз те же овощи, специи, бурлящая вода и обжигающая руки посуда. Он и пары в универе пропускает лишь по двум причинам: когда неинтересно или когда знает материал. Хм, или когда просто просыпает... Для меня всё это слишком большая роскошь. Впрочем, семинар по языкознанию сейчас заканчивается без моего присутствия. Кладовка полтора на полтора задумывалась явно не для людей. Старенький буфет без дверок, маленький холодильник и навесной шкафчик пожирают собой почти всё пространство. Изящно протискиваюсь между ними и снимаю с полки алюминиевую кастрюлю. О, Кот... На дне присохли остатки соуса и ещё какой-то субстанции, а по всему этому изобилию с шуршанием скользит коричневый трупик таракана... ...Покончив с мытьём, достаю из рюкзачка брикет мороженных куриных палочек и пачку макарон, а из буфета извлекаю полбутылки масла. Набираю в кастрюлю воды, бросаю щепотку соли и отправляюсь на кухню - обшарпанную комнатку с парой плит, раковин и столом, если повезёт. Людей в такое время здесь нет, только весенний сквозняк еле слышно посвистывает, прорываясь сквозь прутья решетки за открытым окном. На линолеуме прямо посреди кухни блестит огромная лужа с тянущимся от раковины ручейком. Со столом везёт, хоть он мне и не нужен. Впрочем... Ловким прыжком преодолеваю водное препятствие и оказываюсь прямо напротив плиты. Щелчок зажигалки, четверть оборота... Подтаскиваю стол к самому окну и усаживаюсь сверху, подтянув колени к груди. Ну и что, что в кроссовках. Судя по пыли на крышке, на этом столе не готовили по меньшей мере месяц. Наверное, когда-нибудь, я стану совсем другой, а пока... Отсюда прекрасный вид на город. За такой обзор в гостиничных комплексах где-нибудь на морском побережье назначают заоблачные цены, как правило, доступные только тем, кто никогда не сможет по-настоящему восхититься красотой природы. Пусть и городской. В ней есть своя, неповторимая прелесть, даже не сравнимая ни с какими другими. Жёлтые многоэтажки, разноцветные муравьи снующих машинок, тонкая дрожь воздуха. И зелень. Ещё неделька-другая, и она заполонит этот весь крошечный городок. Станет шелестеть над головой, пускать солнечных зайчиков меж листьев, ловить капельки дождя, собирая их в более крупные, которые будут ударяться о лицо водяными бомбочками, даря коже мокрую прохладу... Поворачиваюсь и высыпаю в закипающую воду половину макароны. Перемешиваю варево потемневшей деревянной лопаткой, немного сбавляю шумящее пламя конфорки. Я же собиралась вытащить Вадю из общаги. Словно он сам не видит, какая красота на улице. Может, ещё не совсем пришёл в себя после вчерашнего... Смотрю как со дна кастрюли к поверхности взмывают пузырьки водяного пара. Соединяются между собой, сбиваются трусливыми кучками и наконец лопаются, наполняя воздух горячей влагой и метая кипящие брызги. Ну что же ты, Кот...Иногда ведёшь себя как маленький. Забываешь побриться, поесть... Игнорируешь универ, травишь себя какой-то дрянью. Выключаешь телефон и прячешься от жизни в пустой комнате... Если бы можно было что-то менять в человеке, не изменив при этом его самого... А по-другому - я даже не стану пытаться. Потому что ты мне дорог. Именно такой... А полотенца я не взяла. Встаю на шаткий стол, подхожу к самому краю и спрыгиваю. Отлично, лужа на полу снова преодолена. Выхожу в коридор. Нотки струн доносятся откуда-то спереди. Я даже догадываюсь, из какой двери... Осторожно вхожу, чтобы не спугнуть волшебную вереницу звуков. Вадик сидит с закрытыми глазами на прежнем месте с котёнком на плече и перебирает медиатором ноты. Струна за струной, аккорд за аккордом. Какая красивая мелодия... Выше, выше, короткий спад и снова вверх... Она не похожа ни на что из когда-либо слышанного мной... Чувствую, как подступают слёзы... Ресницы Вади тоже блестят. Замечает меня в проёме двери, открывает глаза. Стою, сложив руки на груди, касаюсь головой стены. А он не в силах остановиться, вновь и вновь повторяет ноты. Наверное хочет, чтобы руки запомнили мотив. Ведь упустить мелодию очень-очень легко. Она выскользнет в открытую форточку, растает в ушах, спрячется в окружающей мебели, утонет в во