Поле кончилось внезапно. Дальше было сажен десять невысокой сочной травы и неширокая речушка или ручей шириной сажени три-четыре, с неровными скользкими глинистыми берегами. Воин опять прыгнул рыбкой вперед, перевернувшись в воздухе, упал в воду боком воле самого противоположного берега. Следом с того же берега в воздух взвилась в великолепном прыжке его преследовательница, надеясь видимо одним махом перескочить ручей, и встретить его сразу на той стороне. Не повезло. То ли поскользнулась на мокрой скользкой траве, то ли они уже тоже стали уставать, недополучая от хозяйки силы, но до берега она не долетела, рухнув в воду около самого берега рядом с тем за кем гналась, и поскользнувшись на мокрой, глине ушла под воду целиком. Вскочили они одновременно, но человек замахнулся чуть раньше, упреждающим уколом в предплечье, останавливая руку с мечем. Попав в речку и намокнув меч навьи перестал дымить, превратившись в просто черный, матово блестящий стальной меч- полуторник. Поддев ее носком сапога за лодыжку, и боднув головой в лицо, он еще раз уронил ее в воду, вдогонку нанес падающей нежити крест-накрест, пару быстрых легких рассекающих ударов, не целясь, и выскочив на берег, рванул ближайшим подсолнухам, которые начинались в саженях сорока от ручья. Перед тем как нырнуть в подсолнухи он оглянулся. Тварь, уже в своем истинном обличье, все же выбралась на берег и теперь стояла, уронив меч на землю и зажимая руками рану на горле. Из под пальцев сочилась странная смесь огня и дыма. Похоже, случайный удар развалил ей горло. Удачно! Если сейчас не подоспеет вожачка, то мне останется только две навьи и их хозяйка третья, подвел итог воин. В этот момент из подсолнуха, наконец, вырвались две последние навьи, и резко остановились перед водой, не желая в нее прыгать. Раненая тварь повернулась к ним, сделала неопределенный жест рукой, пытаясь что то сказать но не смогла, потом пошатнулась, чуть не упала, опять повернулась лицом к человеку, сделала шаг, другой окончательно потеряв равновесие, грохнулась на спину и осталась лежать, периодически делая попытки встать, постепенно теряя силы и чернея. Убедившись, что две подоспевших навьи не торопятся прыгать в воду и спасать товарку, человек нырнул в подсолнухи и что было мочи, побежал вперед к хутору. Еще пару раз с небольшим перерывом в след ему прошелестел сгусток тьмы и все затихло. Никто не продолжал погоню. Сейчас подтянется вожачка, погонит их через ручей, подлечит раненую, и тогда видать всем скопом пойдут догонять меня, думал он. А видать, правду говорят, что когда большую стаю повыбивают, последние оставшиеся, сильно глупеют и теряют в скорости. Что ж это получается что у них один ум на всех? Чудно... Рассказать не поверят... Хотя смотря кому рассказать. Кобрух точно поверит. Поле кончилось как всегда внезапно. Он вывалился из подсолнухов на ровную, словно подстриженную лужайку. Невдалеке, саженях в ста, стояли неполным кругом, несколько домов сложенных из местного камня, пара амбаров, на задах одного двора виднелась толстая закопченная труба кузницы. Перед домами была небольшая круглая площадь с каменным кругом сажен пяти в поперечнике в центре. Вокруг нее так же кругом стояло несколько врытых в землю лавок. На одной из них сидел босой, могучего вида усатый старик в белой домотканой льняной рубахе и таких же штанах с широкополым соломенным брылем на голове. На коленях у него лежал кривой толстый посох, из какого то, видимо, кустарника. Дед внимательно смотрел из под брыля в сторону беглеца. Рядом с ним положив ему руку на плечо, и тоже глядя в сторону подсолнухов, стояла высокая стройная девушка. Тоже босая, в светлом простом платье до лодыжек, подпоясанном тонким простым ремешком, с толстенной, до пояса, длинной косой пшеничного цвета и необычайно большими, яркими, аж из далека сияющими как два сапфира неправдоподобно синими глазами.