— Ишь, как вы его напугали! — сказал Ваня, показывая на широкие броски зверя.
— Мы тоже готовы были драпать, — сознался Коля, — только это случилось так быстро, что не успели испугаться…
Ваня осмотрел устроенный Пашей и Малышом шалашик у стога, заглянул вовнутрь:
— А вы не плохо придумали, только сена мало натеребили. Если туда забраться да хорошенько сеном закрыть вход, можно терпеть. Кто замерзнет — к костру. Ночуют же люди зимой и в лесу и в степи. Зароются в снег и сидят. Только спать нельзя. Заснешь — и окочуришься.
— Как «окочуришься»? — уставился на него Паша, никогда не слыхавший этого слова.
— Ну как? Замерзнешь… Крючком согнешься и капут…
— Я бы никому не дал спать, — снимая лыжи, сказал Коля. — Папа говорил, что спать зимой на морозе нельзя. Он охотник, знает.
— Да мы бы и не уснули, — разбирая шалаш, отозвался Малыш. — Страшно было. Сначала лось напугал, а потом волк как завоет! Какой тут сон!..
Сбросив лыжи, ребята живо забили углубление в стожке натеребленным ночью сеном, а остатки, которые никак не могли втолкать, приложили сбоку.
— Это сено дедушка Пестрянке накосил. Хорошая была корова, да осенью погибла. Упала, должно быть, и живот себе пропорола… А то мы без молока не жили… — говорил Ваня, по-хозяйски укладывая пахучее сено.
Когда сено было прибрано, ребята услышали приятный, несколько грустный свист. Ваня сказал, что это свистит снегирь, и скомандовал.
— Садитесь к стожку, я сейчас его подманю… Посмотрите, какой он.
В тихом лесу свист был слышен далеко, но никакой птицы на ближайших деревьях не было видно. Ребята замерли, а Ваня, подражая птице, свистнул.
Снегирь отозвался сразу же, и начались, как ребятам показалось, «переговоры»: Ваня свистнет, будто приглашая: «Лети сюда», снегирь отзовется — «А где ты?» Ваня нарочно сделает выдержку, а снегирь все свистит, спрашивает: где ты? Не может сразу определить направление по звуку. Может быть, он при каждом Ванином свисте перелетал с дерева на дерево, но ребята не видели. Но вот после минутной переклички красногрудый красавец, с крупной темной головой и толстым носом, появился над стожком, облетел его вокруг и сел на ветку у вчерашнего кострища.
— Ти-у-у? — спрашивает.
Ваня молчит. Сейчас птица легко узнает обман.
Снегирь беспокойно вертится на сучке, и видно, что он понял свою, ошибку, но не улетает. Под стожком сидят маленькие люди, может быть, они держат в руках его друга, того, кто свистел?
Ваня дал возможность ребятам как следует рассмотреть снегиря и нарочито громко сказал:
— Вот мы тебя и обманули, дурочка…
Снегирь мгновенно приглядывается, потом срывается с ветки и с грустным свистом улетает в глубину леса. Ребята сразу же вскочили и окружили Ваню:
— Почему он прилетел? — допытывался Малыш.
— Должно быть, думал, что его дружок тут сидит, — ответил Ваня. — Снегирь всегда на свист прилетает, только свистеть надо так же, как он…
— За тобой, Малыш, заметка в дневник, — сказал Коля. — Сегодня первое января, и мы должны начать наш дневник…
— Пора начинать, — согласился Паша, — а то потом забудем и многое не запишем..
Малыш как-то умоляюще посмотрел на товарищей:
— Какой я писатель? Вот если бы краски, как живого можно было бы нарисовать…
— А по памяти можешь? Подпись мы с Пашей сделаем…
— Попробую, — согласился Малыш.
Дрова, приготовленные ребятами, Ваня забраковал:
— Хворосту у нас возле дома сколько хочешь…
Положили на санки две найденные ребятами вершинки, Малыш с Ваней впряглись в санки и тронулись обратно к избушке.
По проложенному следу санки бежали легко, и помощь Коли и Паши не требовалась. Они шли сзади и обсуждали планы будущих заметок в дневнике. Вдруг Коля остановился:
— А если мы приемник подарим Ване? Как ты думаешь?..
— Правильно, Коля! — обрадованно вскрикнул Паша, словно он сам давно думал об этом. — Тете Маше мы всегда можем сделать такой подарок, а Ваня где возьмет?.. Нам вот без радио скучно день прожить, а Ваня с дедушкой никогда не слушают…
— Нас за это никто бранить не станет…
— Вот здорово будет!..
— Значит так и запишем, — словно на собрании утвердил Коля. — Посмотрим сейчас, где подвесить антенну, да и возьмемся за дело…
Кудряш, неотступно следовавший за своим хозяином, вдруг вернулся к отставшим ребятам, будто решил спросить — не пойдут ли они еще куда?