Мари бросила короткий взгляд в его сторону.
- Как вам будет угодно, - уже более серьезно ответил невидимый собеседник. - Но вот решение насчет вашей охраны, сер Алекс и вашей, леди Мари, быть отложено на потом не может. В конце-концов, я ответственен именно за это!
- Рик, что, правда не может подождать? - Леша поднял руку и потер лоб. Предполагаемо - я только видела, куда он приложил руку - о ее действиях можно только догадываться. - Я неважно чувствую себя для подобных серьезных разговоров.
- Может, вызвать врача? Вы же знаете, что вам нужно...
- Все, хватит! - резко прервал его Леша. - Прекрати изображать из себя заботливую мамочку, у меня такая одна есть, - и нажал кнопку, отрубая связь.
"Врач... что вам нужно..." - это он о чем? И ведь можно подумать что угодно...
Секреты, секреты, секреты... Сколько же их! И было бы меньше если бы кое-кто перестал всеми силами их от меня скрывать. Это наводит на подозрения... не сказать что хорошие.
Дальнейшая дорога до города прошел в абсолютном молчании. А там Леша попросил... приказал? - сопроводить до ближайшей больницы. Я быстро смекнула, куда дело идет и попыталась уверить, что ничего страшного не произошло, и ранка до такой степени мелкая, что не стоит такого внимания... Но разве он меня слушал? Я даже покричала - немного - поняв, что ничего не выходит, и врачей посетить придется. И опять меня стойко игнорировали, только однажды бросив: "Не спорь".
Да. Он не только довез меня до больницы - я такой даже не знала, - но и дотащил до нужно врача. Я опять пыталась упираться, кричать, а он... он... просто развернул к себе лицом, обнял и прошептал так, что слышать его слова могли только мы оба:
- Как ты не понимаешь? Я волнуюсь... И пока я не пойму, что с тобой все действительно в порядке, не успокоюсь.
Вот так вот. Я подавилась возмущением и, склонив голову, покорно перетерпела больницу, холодные руки врача и обработку раны. Как я и думала - ничего серьезного. Вот сколько раз говорила Леше? А он поверил только врачу, и только после осмотра отвез - под тем же конвоем - до общаги.
А вот тогда, когда парень с чистой совестью хотел уйти на два этажа выше, а я, предположительно, должна была свернуть вслед за Мари - вместо всего этого уцепилась за рукав парня, привлекая его внимание. Которое Леша упорно, до этого, не желала мне оказывать.
Да мне немного нужно... разве чтобы узнать, наконец, что за люди на них... нас... напали! О чем я и сообщила парню со ставшим поразительно нечитаемым лицом. Это... коробило немного. Я восприняла такое его поведение как недоверие. И это немного больно.
Он, полуповернувшись, посмотрел на лестничный пролет ниже, заглянул в коридор на втором этаже.
- Если бы я сам знал... - тихо и задумчиво протянул он. Я было хотела возмутиться и назвать его обманщиком, но... взглянула в его глаза и остыла. Не врал он. Действительно не знал. Леша подошел вплотную, обхватил ладонями мое лицо, заставляя его приподнять и встретиться с собой взглядом. В зеленых глазах светилась решимость и щемящая нежность, окончательно растопившая остаток раздражения и обиды.
- Но кто бы это ни был, я тебя защищу. Никто больше тебя не тронет. Я сделаю для этого все.
Быстро отстранился и взбежал на этаж выше так быстро, что я не успела сообразить ответ. Хоть обычно думаю не в пример быстрее...
Вот как его понимать? И как понимать то, что произошло? И... будет происходить?
Надеюсь, что я ошибаюсь. И никакие это не разборки.
Я зашла в свою комнату. Ленка за ноутом, Аня на кровати за чтивом - как будто и не уезжала... Обе девушки подняли на меня глаза. И у обеих же они вспыхнули практически одинаковым маньячным огнем. Что-то мне обратно в коридор захотелось...
- Ну здравствуй, Сонечка, - ласково пропела Лена, медленно и угрожающе перетекая из положения лежа в положение стоя. Я сглотнула и, заведя руку за спину, принялась экстренно нашаривать дверную ручку. Анька так уже вскочила и крадучись приближалась, красноречиво похлопывая книгой по ладони.
- Да что случилось?! - не выдержала я. - Что такого предрассудительного сделала? Просто уехала на два дня, что тут такого?? - уже возопила, видя, что они и не думают прекращать доводить меня до испуганной икоты.
- Что предрассудительного?! - воскликнула Анька. - Ты в курсе, что в течении этой недели можешь вылететь из универа?
Сумка выскользнула из ослабевших пальцев и с грохотом - как будто у меня там как минимум два кирпича припрятаны - упала на пол. А мне резко поплохело. Ноги подкосились, но как-то удержали свою хозяйку в вертикальном положении.
- То есть как - вылететь? - слабым голосом переспрашиваю, переводя взгляд с одной соседки на другую. Мозг осознавать услышанное не желал, и теперь тупо стопорился.
Анька пояснила. И в конце рассказа, я в что ее, что в соучастницу-Ленку, хотела запустить чем-нибудь потяжелее. Из-за такой глупости, и так напугать!! Ну... почти глупости.
Пока я отсутствовала - я никогда и ни за что не пожалею, что поехала вместе с Лешей - произошла глобальная ж***. Это Ленкины слова, волей случая и учебной части вынужденная проходить один предмет из нашей программы: "Основы архитектурного проектирования" нужны не только архитекторам, но и строителям. Итак, а вот что случилось: преподавательница по этому предмету - она всегда жаловалась на позвоночник - решила лечь в больницу. На операцию. Срочно. Точнее - до понедельника, двадцать первого числа. Все бы ничего, пусть уходит, раз ей так плохо, но есть одно "но". Жирное такое, огромно НО - нам по ее предмету курсовик сдавать. По графику, в конце марта, так как из-за производственной практики у нашего курса сокращенный вдвое семестр. "Но это ладно, до конца марта еще месяц" - так я думала, и вообще не печатала этот чертов курсач, переключившись на другой. Ага... до конца месяца... Теперь мы все должны его сдать и защитить до двадцать первого. Тридцать человек из нашей и двадцать шесть из Ленкиной группы. Учитывая то - а в этом я не сомневаюсь - что еще никто и не начинал печатать...
Это еще только начало кошмара. Есть еще один преподаватель - Лялечка, по ее предмету мы тоже делаем курсовую работу. Она, то ли из солидарности, то ли еще из-за чего, решила тоже сроки сдачи того - придвинуть. Я не особо удивилась, уже сил на это не было, когда узнала, что сдать нужно тоже до двадцать первого. Ну насчет ее - это полегче, ее-то и печатала, и чертила...
- Ужас, - я осела на Ленкину кровать - она была ближе всех. По бокам присели соседки.
Осталось каких-то жалких полнедели... А впереди около сорока вордовских листов работы. С моей скоростью печатания... Ночи неспящих объявляются открытыми, потому что иначе я ни за что не успею.
Анька тяжело вздохнула, погладив свой новый романчик, которую не суждено быть прочитанным раньше вторника, а Ленка с мрачным лицом протянула мне ладонь со словами:
- Добро пожаловать в наш общий ад, сестра по несчастью.
И вот так началась самая ужасная неделя в моей жизни. Выбранную профессию успела раз пятьдесят проклясть и люто возненавидеть. Жизнь моя стала состоять только из университета и печатания, где и когда угодно - ноут всегда бы при мне. Перемены, "окна", когда уходила из универа - садилась на диван и не вставала с него до пяти. С пяти или полшестого до восьми спала, с восьми... опять тоже самое. Немного успокаивало то, что я такая была не одна.
Нашу и группу строителей водоснабженцы, эти приколисты, шутки которых были совершенно неуместны, назвали нас "трупчиками". Ласково так... очень приятно. Но я была вынуждена признать - со стороны, особенно когда собираемся все вместе, и правда похожи на несвежих покойников: одинаково, до синюшности, бледные с огромными кругами под глазами-щелочками. Передвигаемся редко, и только кучками - обычно к месту, где можно посидеть и где есть розетки - наверное, за четыре дня мы со своими ноутами столько энергии потратили, сколько тратит все здание. Нет, даже не сомневаюсь. Как только проводка не погорела - ума не приложу... А еще группками мы ходили к остановке - те, кто жил за городом - и к общаге.