С Лешей, которого обрадовали до того, как, в тот же день как узнала, пришла к нему я, виделась редко и только на парах. И то - я на него внимания не обращала... точнее, я вообще про все забыла, кроме монитора ноута и содержимого жесткого диска от которого тогда зависела вся дальнейшая жизнь.
В день, когда я прибежала, чтобы "обрадовать" парня, он повел себя необычайно спокойно. И предложил не мучаться, а просто... дать директору, который обязательно присутствует на защите, денег и ни о чем не думать. Пусть он и говорил с убеждением в собственных словах, я только посмеялась. Наш директор не принимает взяток - всем это известно. Были желающие...Ключевое слово "были". На это все парень усмехнулся и сказал, что просто мало давали. И опять эта убежденность... Да откуда он знать может? Я, в отличие от некоторых, здесь не первый год! Честно говоря, я разозлилась из-за его непрошибаемости и ушла, хлопнув дверью. И не разговаривала и избегала - сначала потому что не хотела ни разговаривать, ни видеть его, а потом вынужденно - до вторника.
Такое напряжение здорово отражалось на самочувствии. Я человеком себя давно перестала чувствовать, только, как выразились водоснабженцы, трупчиком - тела не ощущаю, ем то, что даже не помню - кажется, какие-то пирожки из столовой и воду. И впервые мне было совершенно чихать, красочный ли мир вокруг или сер. Не волновало.
Но - удалось. Все труды оказались не напрасны. В пятницу, ночью, был готов курсовик для Лялечки, и в тот же день защищен. Я была одной из первых, кто это сделал. Несмотря на то, что я почти не учила - не успела просто - и надеялась на оценку не выше четверки, все прокатило как по маслу. Я села и приготовилась к расспросам, но их не последовало. Нет, вопросы конечно были, но не такое мозголомные, как ожидала. Лелячка задала всего четыре (!) вялых и до того простых вопроса, что даже задумываться не пришлось. И я получила отлично. В зачетку. В общагу шла пялясь в зачетную книжку и размышляя на тему, чем заболела наша Ольга Михайловна. И только под вечер, когда приплелась уставшая Анька, я узнала, что это только мне повезло. Тех, кто был после - Лялечка старательно заваливала. И подозрения вспыхнули с новой силой. Все это странно... я у нее никогда в любимчиках не была... В общем, я сослалась на удачу и решила забыть странный случай. Тем более, что меня ждал второй курсовик...
Я хотела сдать его тоже одной из первых, в субботу, но не удалось. Не успела.
В понедельник... О, это был Самый Ужасный День Последней сдачи. На календаре двадцать первое число было обведено в три жирных разноцветных, кривоватых кружка красного - моего, розового - Ани и черного Ленкиного цветов. В универ собирались как на похороны - в черном, с траурными лицами и с венками... хм, букетами цветов. Только от перемены названия, смысл не изменился. Для меня это все равно венки. Если не повезет - то для моей могилы.
Как же я тряслась... кто бы знал. Хотя нет, знают, причем многие. Нас таких - трясунов тридцать пять человек. Я была седьмая с начала: просто пришла рано и успела занять очередь. За спиной - мои соседки. В одной руке папка с чертежами - тубусы строго запретили, - в другой папка с самой курсовой работой.
Час... шестьдесят минут я мучалась перед дверью, все повторяя, повторяя, трясясь так, что было видно со стороны.
Три тысячи шестьсот секунд - м-да, хорошо меня переклинило, раз ушла в такие математические подсчеты - мучений. Кто-то выходил сияющий, как начищенная лампа Аладдина - какие сравнения... - кто-то еще более мрачный, заставляя всех ожидающих очереди нервно кусать ногти.
Моя очередь. Выдохнув, зашла навстречу судьбе.
И вышла с... отличной оценкой.
В груди было легко-легко, за спиной - широкие воздушные крылья: я не шла - летела вперед, улыбаясь всем и каждому.
Я была свободна. Я была счастлива. И таким счастьем грех не поделиться с окружающими.
Особенно с тем, кого я встретила на выходе из универа. Счастливо взвизгнув, я бросилась вперед и в прыжке повисла у Леши на шее, оглашая этим самым визгом весь двор и парня в придачу. Хотя нет... оглушенные не будут смеяться и воодушевленно кружить причину глухоты, то есть меня.
И опять я совершенно не была против такой веселой карусели.
Как же по нему соскучилась!!
Любимый закончил карусель довольно быстро, даже голова не успела закружиться, но отпускать меня не собирался. Но я и не рвалась. Так хотелось наверстать вынужденную разлуку на полнедели! Прижаться покрепче и ни за что не отпускать. И в родных сияющих зеленых глазах я видела подобное желание. Леша быстро чмокнул меня в нос, и я рассмеялась, удивившись звучанию этого смеха. И заслушавшись немного... редко когда он выходит у меня настолько искренним и чистым. Руки парня переместились с моих лопаток на, хм, бедра, едва ниже пятой точки, и легко приподняли так, что теперь моя голова была выше его, но только на чуть-чуть. И теперь я не оттягивала его шею на радость, наверное, больше его, чем моей. Да и у меня, признаюсь, руки уже устали. Разве что немного смущало расположение рук... но сам Леша этому не придавал никакого значения. Он потянулся вверх с очень даже понятным и ожидаемым - мною - намерением, но тут я заметила кое-что ошарашивающее, и удержала на расстоянии его лицо, ошарашено рассматривая.
- Ты подстригся?! - воскликнула, поворачивая голову парня то одной, то второй стороной. Он терпел это с потрясающим спокойствием. Я так привыкла видеть его с довольно длинными для парня волосами, длинной сантиметров десять-двенадцать - Леша такую прическу носил с конца ноября, - что уже не представляла его иным. И забыла, как он выглядел в первый месяц нашего знакомства. Вот как сейчас: золотистые волосы , идеально прямые и даже, кажется, еще более короткие на затылке стояли двухсантиметровым колючим ежиком, от затылка до бровей пряди лежали одна на другой, плавно перетекая в прямую челку, ниже же затылка они были уложены подобным образом, только направлением к шее. В общем, волосок к волоску, и почти никакой привычной лохматости. Я провела по его волосам. И главное, никакого ощущения лака и тому подобного.
Леша с ясно выраженным недовольством изогнул губы.
- А, это? - он дунул на свою челку, отчего волоски поднялись вверх и опали, снова ложась в идеальном и подозрительном порядке. - Ну да. Сегодня. Мне надоело, что они лезут в лицо.
Я еще раз тронула пальцами кончики "ежика" на затылке и с сожалением протянула:
- Но зачем было так коротко-о... Теперь в них пальцы не запустишь. - Пробежалась по прядкам за ушами и опровергла то, что только что сказала: - Хотя нет, запустишь. Но я это все равно не стану делать. У тебя теперь волосы такие идеальные... еще прическу испорчу.
Парень усмехнулся.
- Запускай, мне плевать на нее. - Мои руки как раз скользнули к его вискам, чем Леша и воспользовался, повернув голову, поцеловал одну из ладоней, а потом ткнулся к нее щекой. - Главное, чтобы тебе нравилось. - Улыбнулся одними только уголками губ... я уже не знаю, от какой его улыбки схожу с ума больше: от такой, или от той, самой первой, какую у него заметила. Наверное, все же от обеих... - Я вообще пришел в салон попросить обстричь все, что в глаза лезет, и мне было все равно, как выглядел бы результат. А они что-то расстарались, - он вскинул брови и красноречиво закатил глаза. - Те дамочки колдовали над моей головой где-то с час, и вот что получилось.
- Да уж, расстарались, - задумчиво повторила. Если и раньше Леша выглядел как модель, то теперь... О-о-о, мое воображение отказывается подбирать подходящее слова. Прекрасен? Да даже такое слово кажется совершено обыденным... При взгляде на любимого екало сердце и сбивалось дыхание, мысли путались, а голова не соображала. Вот спроси меня, сколько будет семью восемь - ведь глупость какую-нибудь ляпну и не замечу!
Нет, вроде как подобрала подходящие слова: Леша был, есть и будет быть убийственно и сногсшибательно красивым. Самым красивым человеком на земле!