Все произошло очень быстро. Леша мгновенно сел и хлестким движением выбил стакан.
- Я не псих!!! - заорал он в унисон со звоном разбивающегося стекла. Любимый с ужасом расширил глаза, когда заметил, что часть воды попала и на меня, как и пара осколков, не причинивших впрочем никакого вреда. Но об этом не знал Леша. Он перевел взгляд на свои крупно дрожащие ладони и закрыл ими лицо.
- Вижу, - прокомментировал каменно-спокойный Макс, выходя из комнаты и уводя за собой непонимающих девушек. Но ни одна и них не проронила ни слова и не упиралась.
Он понял то, что я не успела сказать, и оставил нас с Лешей наедине. Я хочу помочь ему, сама не знаю - как. И поэтому действую по наитию. Тряхнула головой, освобождаясь, по возможности, от воды, и вытаскиваю два осколка, которые тихо ложу на пол, под кровать. И только после этого приближаюсь к так и не двинувшемуся Леше, опускаюсь на колени и протягиваю руки, чтобы отвести его ладони от лица.
- Ну, что ты?.. Видишь, со мной все хорошо, - успокаивающе улыбнулась я.
Но он так и не открыл глаза. И выражение лица, вернее - его отсутствие - не изменилось ни на каплю. Я положила руку ему на грудь, слегка надавливая, и Леша лег на постель, чего я и добивалась.
Почему ты такой? И зачем... зачем ты все и всегда держишь в себе? Присела с самого края кровати, убрала, едва касаясь кожи, пару прядок, легких на лицо. И Леша открыл глаза, а вот я... я резко вспомнила его реакцию на первое прикосновение к лицу и одернула руку. что не укрылось от больного взгляда любимого, полоснувшего по сердцу похлеще бритвы.
Он усмехнулся с таким видом, будто случилось нечто, что он ожидал.
- Боишься меня. - Леша не спрашивал - утверждал. Почем он все не так понял?
- Нет! - воскликнула и он повернул голову обратно ко мне. - Просто... когда я в прошлый раз дотронулась до тебя, ты дернулся... и я подумала, тебе неприятно...
Вместо ответа любимый поймал мою руку, прижал к губам. А спустя пару секунд подтянул к себе и обнял.
- Не бросай меня... Слышишь? Только не бросай меня. Никогда.
Отчаяние, которого я никогда еще не слышала в его голосе и... страх. Но я же не собираюсь уходить!
- Леша... Леша, ну что ты говоришь? - зашептала я, обняв парня за шею. - Разве я смогу? - Потерлась носом о его щеку и внимательно посмотрела в глаза. Видишь? Ведь не смогу. Я живу, только когда ты рядом. И поцеловала, вкладывая все эти чувства. Забирая его боль, источника которой я не знаю... но это было в тот момент совершенно неважно. А в ответ отдавала всю себя, без остатка. На короткое мгновение любимый отстранился, и нежный поцелуй кардинально преобразился: стал более требовательным, властным. Не помню, когда именно мы поменялись местами, и Леша стал нависать надо мной. Пальцы пробежались по его груди, расстегивая мешающую рубашку, но парень перехватил их, останавливая.
- А если я изменюсь? Ведь это происходит уже сейчас. Ты ведь все видела. И все равно останешься рядом? Не побоишься, что я причиню тебе... вред? - Большой палец едва коснулся синяка на левом плече, на которое Леша, не отрываясь, смотрел. След от его руки со времен парка.
- Дурак ты. - Я закинула руки ему на шею и притянула к себе, желая только одно - стереть боль из зеленых глаз, и увидеть ту самую яркую улыбку. Ведь это возможно?.. И мне больше не страшно. Тот страх, возникший когда Леша... сорвался, был от неожиданности. И... я была рада. Ведь за последние недели, которые мы провели вдвоем, только теперь я могла сказать с уверенностью - он полностью открылся. И наравне с нежностью и трепетом встала грубоватая настойчивость, сила, которой хотелось подчиняться. Стерлись границы, которые он удерживал. Пусть это и произошло из-за... Нет. Не хочу о ней вспоминать. Ни о ком. Вообще о мире. Сейчас существуют только он и я. Больше никого.
- Я теряю себя... - едва слышно сказал Леша, бездумно разглядывая потолок, хоть буквально две секунды назад я сумела добиться, пусть едва заметной, но улыбки. Он вытянул руку, посмотрел на свою ладонь и задумчиво повторил: - Себя... Я?.. - Непонимающе. Рука упала на простыню. - Кто я теперь на самом деле, Соня? - так тоскливо, что все в груди сжалось в тугой комок. Что он имел в виду?.. Вот теперь стало по-настоящему страшно. Но я сказала то, что должна была. А что думала... Я не думала ни о чем, потому что попросту не знала что думать. А предполагать боялась.
Что же случилось в прошлом, которое так тщательно все пытаются скрыть?
Повернула его лицо к себе.
- Ты - Леша. Человек, которого я люблю больше жизни. - Коснулась губами сначала левого, потом правого века, и притянула голову любимого к груди. - Не мучай себя. Лучше отдохни. - Зарылась лицом в мягкие волосы, где аромат персика смешался с запахом зеленой травы. - Сегодня был тяжелый день.
Теплое дыхание защекотало ключицу - Леша тяжело вздохнул и притянул меня поближе.
Спи. А я буду рядом.
34
- Вот, принесла, - объявила запыхавшаяся Тиль, ставя пакет на обеденный стол. Мари благодарно улыбнулась.
- Спасибо тебе.
Девушка махнула рукой и принялась выгружать покупки. А было их не так уж и много: всего две банки кофе, молотый и растворимый - это потому что Тиль не знала, какой именно пьет ее старая подруга, - кулек местных карамелек и яблоки. Последнее Крис купила уже для себя. Кофе она терпеть не могла, но закинуть в желудок что-то надо... а в чужом доме, пусть и в доме хороших друзей, она по холодильникам не лазит.
Мари блаженно зажмурилась, когда перед ней поставили чашку с любимым напитком, и достала сигареты. Всего две осталось... наблюдающая за процессом поджигания Тиль отмерла не сразу, но когда уж отмерла, то выхватила сигарету и закинула ту в окно.
- Мало мне Макса! - рявкнула она удивленной Мари. Та с виноватым видом пожала плечами. Рефлекс появился - как плохо, так рука сама тянется к этой отраве. Порой, девушка сама не замечает, как сигарета оказывается во рту.
Тиль убедилась, что подруга больше дымить не собирается, и только тогда села напротив ее. Несколько минут тишину нарушало только редкое хлюпание и смачный хруст яростно поедаемых Кристианой яблок - она заедала стресс подручными средствами и пыталась заглушить дурацкую память, снова и снова предоставляющую картинки, которые девушка больше всего на свете хотела бы забыть. Но не получалось...
- Тебе не показалось, что Макс вел себя подозрительно? - задумчиво произнесла Мари. Тиль задумалась... значит, не ей одной показалось. Макс был слишком оживленным, когда уходил. Для него несвойственна такая спешка. Этими соображениями она и поделилась с Мари. Та закивала. Еще пара глотков крепкого кофе и пара укусов яблока. Они обе думали. И не удивительно, что старые подруги пришли практически к одинаковому выводу.
- Он ведь сказал, что будет ее искать... - припомнила Мари.
- Не нравится мне его энтузиазм, - Тиль нахмурилась. Девушки переглянулись. Они обе могли похвастаться, что довольно хорошо знали Макса, а значит... И в душу каждой закралось нехорошее подозрение. Очень нехорошее. Такое развитие событий может и...
- Нужно понаблюдать за ним, - Мари провернула в руках пустую чашку и вгляделась в узоры на донышке. Выходил какой-то бред, и это девушку - уже не раз сталкивающуюся с исполнением таких гаданий - очень обеспокоило. Внутри все заледенело, и только усилием воли, которой становилось все меньше и меньше с каждым... неожиданным происшествием, она заставила себя сохранить легкую улыбку.
Тиль отложила яблоко. Подумала. Еще раз подумала. Она рядом с... Максом... постоянно... Какое же это будет испытание, и особо обидно, что для нее одной! Но... надо. Она чувствует себя виноватый за случай шестилетней давности, причем не только перед Лексом. Поэтому должна помочь.
- Я пригляну за ним, - со вздохом согласилась девушка, и сразу была затискана обрадованой Мари. Она как раз думала, как разорваться и приглядеть не только за двумя братьями, которые не особо и нуждаются в ее опеке, но и за родителями... Особенно за... мамой. Да, несмотря ни на что, все хорошенько обдумав и взвесив - особенно в полете между Шереметьево и Хитроу - девушка поняла, что все же считает Олес... свою бывшую няньку, именно мамой. Но это не значит, что относиться к ней она будет лучше. Нет и еще раз нет... пока она, наконец, не соизволит объяснить, что за невероятные причины заставили любящую мать - по ее словам - бросить своих детей. Ведь этот рассказ она приберегла до Англии... До Алекса, ведь его мнение было так для нее важно.