На этот вопрос Сигзби и не пытался ответить. Просто стоял — очень бледный и внезапно повзрослевший. Его лихорадило от царящего в пирамиде промозглого холода.
Было очень тихо и темно, если не считать лампы Теллифера.
Друзья находились на самой нижней площадке лестницы. Чуть дальше они увидели треугольную арку. Она вела в помещение, напоминающее большой восьмиугольный склеп или зал. Свет лампы не достигал дальних стен, но на ближних были высечены гигантские женские фигуры, влекущие за собой в танце под флейту Пана отвратительных чудовищ.
В комнате, сырой, как могила, полностью отсутствовала обстановка. Единственными признаками пребывания здесь человека оказались несколько непонятных груд, смахивающих на сброшенную одежду.
Разобрав их содержимое, путешественники обнаружили многочисленные брюки, куртки и прочие одеяния разной степени ветхости, характерной и для оставленного на озере флота. В большинстве случаев друзьям попадались дешевые рубахи и дырявые штаны, какие носят рабочие на каучуковых плантациях. Но были костюмы получше, явно принадлежавшие белым. Нашлась даже сутана иезуита, распадающаяся от времени. Кожаная экипировка и шлем подсказали товарищам, что серый гидроплан у причала напрасно ждал своего пилота.
Их собственная одежда, как и оружие, лежала в большой куче рядом с изгрызенными ржавчиной дульнозарядными ружьями мертвых португальских завоевателей, попорченным сыростью оружием посовременней, тростниковой духовой трубкой, а также огромным грубым луком из местной древесины и длинными стрелами в колчане.
Ни одна из их собственных вещей не пропала. Джону Б. удалось найти и вернуть ученому его драгоценные очки. Но в склепе дурно пахло ядовитой затхлостью. Гниющая одежда смердела, будто могилы ее хозяев.
Стараясь не разговаривать в этом безжизненном месте, друзья вернулись к лестнице и склонились над лежащим там сморщенным трупом. Звезды бриллиантов в жутких космах излучали злой холодный блеск.
Куда же делось печальное невинное дитя, заманившее их в ловушку? Неужели она обреталась в этом схожем со склепом логове?
— Я ухожу отсюда, — вдруг объявил Теллифер. — Не нравится мне здесь! Тут… некрасиво!
Никто не возражал. Несмотря на свое пещерное облачение, все они были цивилизованными людьми, не верящими в вампиров, демонов и ведьм, обитающих в подземельях и заманивающих жертв с помощью напускаемого на них морока. Однако все согласились, что с осмотром пирамиды можно повременить. Атмосфера тут была нездоровая. Им хотелось на свежий воздух — очень хотелось.
В связи с потребностью подышать их возвращение на верхний уровень характеризовалось определенной поспешностью. В обсаженном пальмами дворе делать им было нечего, и через несколько минут они добрались до верхнего парапета и сразу решили спускаться по внешней стороне пирамиды.
Их каноэ стало исключением — из всего флота у причала только оно дождалось свою команду. Было так утешительно, так успокаивающе и уютно ощутить под ногами его палубу. Тут всем пришло в голову, что неплохо было бы провести ночь на некотором расстоянии от пирамиды.
Они отплыли, однако внезапно была высказана мысль о том, что если нечто… нет, конечно же, некто почувствует недовольство из-за их побега и решит последовать за ними, то оставшиеся у причала лодки окажутся весьма кстати.
Позабыв про усталость и голод, друзья заработали веслами в обратном направлении, желая предотвратить возможную опасность. Как следствие, им удалось бросить якорь только ближе к полуночи. Пока они расправлялись с ужином, приготовленным на переносной плитке, трое из них перестали обсуждать зловещие пирамиды и подозрения, что дьяволическая философия имеет гораздо более разумную подоплеку, чем им представлялось ранее. Иными словами, этих троих сморил крепкий, как сильное лекарство, сон. Выспавшийся днем Теллифер, назначенный часовым, со свойственной ему ответственностью исполнил долг, задремав вслед за остальными.
Но Сигзби не мог сомкнуть глаз. Он долго-долго лежал на полубаке, не отводя взгляда от вздымающейся горой в свете звезд черной громадины. Над ее верхушкой больше не парило белесое сияние. Тата-Кварахи, «Солнечный огонь», сгинул. Его чудовищный страж погиб. А его жрица?..
Юному Сигзби все это казалось очень странным, и необычным, и вообще непонятным. И все же, приметь он той ночью проблеск света в темной пирамиде или услышь зовущий его голос, он вряд ли бы поднял остальных. Рискнул бы жизнью и душой, но вернулся туда один.