Так я говорил себе. Я был осторожен, а не испуган незнакомым процессом Бакконсо.
Я двигался среди толпы, слышал стук барабанов, крики с танцпола, когда пыль подбрасывали в воздух. Я поднялся по лестнице к балкону, радуясь, что там было тише.
Два стража перекрыли вход сверху.
— Добрый вечер, — сказал я. — Я, эм, пытаюсь пройти. Пожалуйста.
Они смотрели и молчали.
— Я — Веран, — сказал я. — Гринбриер. Я с послом? Он еще не прибыл.
Ничего.
Жар поднимался к воротнику — а если я не смогу попасть на балкон? А если потеряю все время перед стражами? Что сделала бы Элоиз? Что она сказала бы, чтобы доказать свой статус?
— Ах, принц Веран Гринбриер.
Я посмотрел за стражей на королеву Исме, стоящую с бокалом тула в руке. Она задела плечи стражей веером с перьями.
— Все хорошо, пропустите его.
Они без слов расступились, и я прошел между ними. Стараясь не дрожать и не задыхаться, я поклонился королеве.
— Благодарю, леди-королева.
— Конечно. Не стоит пропускать первый Бакконсо из-за пары упрямых стражей, — она тепло улыбнулась, указала на стулья, которые занимала. — Где посол и принцесса?
— К сожалению, принцесса Элоиз не сможет прийти, — сказал я, стараясь вести себя вежливо. — Ей нездоровится. Посол Ро должен прибыть в скором времени.
— Жаль это слышать. Надеюсь, она скоро будет в порядке, — она говорила медленно и четко, наверное, привыкла к тому, что Ро плохо знал моквайский. Улыбаясь, она указала на пустое место на другой стороне рядом с Кимелой. Министр Кобок был через стул, смотрел на меня поверх бокала тула в руке. Он был сегодня в бледно-зеленом, почти того же оттенка, что и у Кимелы, что было ясно, ведь ее титул был Шартрез. Если я подумал бы об этом, понял бы, но я был занят новостями о Солнечном щите. Он смотрел на мой камзол цвета баклажана с холодом — Элоиз надеялась, что цвет совпадет с главой, но я еще ее не видел.
Королева Исме, тоже в светло-зеленом, махнула на стул.
— Прошу, присаживайтесь. Думаю, вас еще официально не знакомили с новой ашоки.
Встревожившись сильнее — уютная беседа с королевой и ее влиятельными союзниками была неожиданной — я опустился на стул, поклонился при этом неловко Кимеле.
— Для меня честь встретиться с известной ашоки.
Ее улыбка стала шире. Я не знал, готовилась ли она к своему дебютному выступлению через пару недель.
— И для меня честь. Принц Веран из гор Сильвервуд. Сожалею, что не видела вашу страну сама — я бывала только у границы Феринно, но там было слишком сухо, а коричневый мне не нравится. Но ваша страна близка к нашей, да?
— Да, — я взглянул на танцпол — еще облако сияющего порошка взлетело, и пары кружились в облаке, ловя пыльцу юбками, камзолами, радостно вопя. — У нас есть каштаны шириной с карету и тополя высотой с замок, но это и близко не стоит с вашими красными лесами.
— Я слышал, у ваших серебряных шахт большой потенциал, — сказал Кобок.
Странно было говорить такое — наши серебряные шахты были в работе веками. Это был не просто потенциал. Я не успел придумать ответ, Кобок уточнил для меня:
— Источник говорил мне, что там есть куча ограничений для продукции, внедренных старой политической фракцией. Зачем понижать доход искусственно? Это не беспокоит жителей?
Свет, он имел в виду маму и Лесничих. Искусственно понижать доход… ответы крутились в голове, и каждый был на быстром восточном. «Добыча в шахтах без ограничения уничтожает склоны и реки, дурак, убивает деревушки и ресурсы, влияет на дороги и лес… и как наши шахты протянули бы так долго, если бы мы спешили добыть из них все? Как вы занимаетесь шахтами, Кобок?».
«Ethnocentric! Bias!» — кричал Кольм в моей голове, хотя я не мог понять, кричал он на меня или Кобока.
— О, министр, вы утомили гостя промышленностью, — сказала весело королева, пока я пялился как рыба на берегу. Она махнула на танцпол, на запястье были белые бусины, сияли как зубы в свете ламп индиго. — Расскажите о танцах, принц Веран. Как вам?
— Чудесно, — выдавил тут же я, не мог думать о настоящем ответе. Земля и небо, я хотел, чтобы тут была Элоиз. Внизу с последним громким аккордом закончился танец. Пыльца опустилась на толпу, пока все хлопали музыкантам, а потом они стали покидать танцпол. Я заметил Яно, идущего к лестнице, ведущей на балкон.
— А дождь? — спросила весело Кимела, махнув на стекло наверху, черное, как ночь. — У нас есть наш дождь?