— О, — сказал я. — Наверное…
— Что?
— Наверное, он думает, что это мы его шантажируем.
Рука Ро замерла на ручке двери, он уставился на меня. Его слова миг двигались без слов.
— Почему? — спросил он.
— Ну… он в отчаянии и паникует. И, наверное, потому что это произошло перед нашим прибытием, и он знает, что мы тут из-за рабского труда, и потому что он услышал, что атака может быть связана с Солнечным щитом, хотя я не уверен, что она в этом замешана.
Он махнул рукой, словно отбивался от мухи.
— Это все глупости, и это оскорбительно. Я уже разбирался с дикими политиками, но это опасно. Если он не будет осторожен, он начнет правление с объявления войны, а не альянса.
Я переживал, что он уже это сделал.
— А если я поговорю с ним? — спросил я. — Если честно расскажу, что я знаю…
— Судя по тому, что ты рассказал, если он никому не рассказал, это только подтвердит, что мы за этим стоим. Огонь и дым, какой кошмар, — он открыл дверь и прошел в покои Элоиз. Я следовал, мысли были бурей. — Элоиз? — позвал Ро. — Как ты, куколка?
Я так отвлекся на мысли, что не сразу понял, что Элоиз не ответила с привычным возмущением. Я пришел в себя, когда Ро рявкнул:
— Элли, детка! Что такое?
Я бросился к двери спальни. Ро подбежал к кровати Элоиз, где она обмякла, рука касалась столика, словно она тянулась к кувшину с водой. Ее дыхание звучало как камень, попавший в мельницу, громкое и хриплое. Ее кожа была сероватой, покрытой потом, чепчик съехал. Несколько темных кудрей прилипли к влажному лбу.
— О, Свет, она пылает, — Ро махнул рукой на дверь. — Приведи лекарей… хоть кого-то!
Я тут же бросился по покоям, сердце билось в горле. По пути я сбросил туфли и выбежал босиком в коридор. Я спустился по лестнице, прыгая через три ступеньки за шаг, повернул к палате лекаря. Она за столом считала пилюли, когда я ворвался в кабинет.
— Прошу, идемте скорее… это принцесса Элоиз!
* * *
Через десять минут я был у плеча Ро, который нависал над лекарем. Она слушала грудь Элоиз, поджав губы.
— Дождевая лихорадка, — сказала она, отклонившись.
— Что она сказала? — спросил Ро поверх плеча, будто избирательно не понимал.
— Это дождевая лихорадка, — подтвердил я, желудок остался где-то на третьем этаже.
Ро вдохнул, лицо посерело. Он прошел к кровати Элоиз и сжал ее пальцы.
— Как это обычно проявляется? — спросил мрачно он.
Я перевел для лекаря.
— Высокая температура, летаргия, пониженный аппетит, сильный кашель, — ответила она. — В половине случаев длится от десяти до двенадцати дней, а потом остается слабость.
— А… у другой половины? — спросил Ро, когда я перевел.
Лекарь поджала губы. Страх наполнил меня. Только бы не пришлось говорить ему это.
— В первом случае выживаемость выше, — тактично сказала лекарь. — Рецидив будет опаснее. Она принимала раньше перо-траву?
— Она когда-то принимала тысячелистник? — спросил я у Ро. — Растет на западе Стелларандж, — мама порой с его помощью останавливала разведчикам кровотечение.
Он покачал головой.
— Я так не думаю. У нее есть аллергия. Ее лекарь дома часто использует припарки.
— Я начну с перо-травы, небольшой дозы связноплодника от кашля, — лекарь встала со стула. — Я пришлю кого-нибудь с хворостом на случай, если ей станет холодно.
Слова Ро прервали, Элоиз снова закашлялась. Он повернулся к ней, и лекарь выскользнула в коридор.
Кашель Элоиз стал сильнее, плечи дрожали. Ро погладил ее лоб, убрал кудри под чепчик.
— Папа? — хрипло прошептала она.
— Привет, куколка, — ответил он с фальшивой бодростью.
— Что… — она закашлялась. — Что сказали на собрании?
— Ничего важного. Всего понемногу, — он погладил ее потный лоб. — Ты отдыхай, ладно? Мы найдем то, что поможет с кашлем.
— Я хотела сделать записи.
— Я запишу для тебя это позже. Пока отдыхай.
— Нет, я хочу… — она кашлянула. — Я хочу знать новости… завтра за ужином должен быть обсуждение…
— Милая… завтра ужина не будет. Ни для кого из нас. Мы уезжаем.
Все внутри меня застыло.
— Что?
Ее веки с трепетом поднялись.
— Что?
— Мы едем домой, — сказал мрачно Ро. — Мы ищем карету и команду, которая доставит нас через Феринно. Эта поездка провалилась, пора возвращаться.
— Стой, нет… мы не можем. Папа…
— Мы только начали делать прогресс, — сказал я.
— Нет, мы движемся назад, — он указал на дверь в коридор. — Мы неделями танцевали, от наших вопросов уходили, а потом узнали, что нас винят в шантаже, о котором никто не знает.