Ее голос звучал нерешительно, и герцог удивленно посмотрел на нее:
— Сначала все-таки объясните, почему, почему вы просите об этом. — Он ждал, что Хиона откажется говорить, и добавил: — Иначе вы снова разожжете мое любопытство, и я во все глаза буду смотреть, как вы исчезаете между деревьями.
— А вы всегда поступаете только так, как вам хочется?
— Всегда, — ответил граф.
— Это плохо. Но этого и следовало ожидать, вы ведь такой важный и умный.
— Вы мне льстите? — поинтересовался герцог.
Она покачала головой:
— Ну что ж, с желанием столь незначительного человека, как я, можно и не считаться.
Герцог рассмеялся:
— А сейчас вы намеренно провоцируете меня. Вернемся к вопросу, который вы оставили без ответа. Так почему же я не должен смотреть вам вслед?
Озорные искорки сверкнули в глазах Хионы — казалось, она развлекается, разжигая любопытство герцога.
— Ну, если хотите знать правду, слушайте. У меня расстегнуты пуговицы на спине платья, и с моей стороны было бы неприлично показывать вам голую спину….
— А зачем вы это сделали? — поинтересовался герцог.
— Вам еще хочется услышать правду?
— Конечно. И вы прекрасно понимаете, как я заинтригован.
— Моей тайной? У вашего сиятельства, я полагаю, немало более важных проблем.
— Я заинтригован всем: и этой случайной встречей, и вашими словами о семейной тайне…
Хиона рассмеялась:
— Вы любопытны, как мой отец. Может, потому мне всегда было с ним весело.
— Ну говорите же, зачем вы расстегнули платье?
— Если я скажу, вы будете шокированы, удивлены или почувствуете отвращение?
— Я скажу вам о своей реакции после того, как услышу объяснение.
— Ну хорошо, — согласилась Хиона. — Некоторые рубцы у меня на спине все еще кровоточат. А когда к ним прилипает платье, очень больно. И потом — на вечернем воздухе боль стихает…
Герцог уставился на девушку непонимающим взглядом:
— Что вы говорите?
— Да, меня недавно избили, — ответила она понуро. — Меня здесь часто бьют. Теперь вы понимаете, почему я хотела бы умереть вместе с родителями в Неаполе? И я действительно хочу умереть…
Хиона больше не смогла удерживать слезы. Они текли и текли из ее глаз, а она тыльной стороной ладони с досадой пыталась утереть их.
— Во всем виноваты вы, это вы заставили меня рассказывать, — с досадой в голосе проговорила она. — Вот уже два года я не встречала никого, похожего на вас. — Она глубоко вздохнула и продолжала: — И я счастлива увидеть вас, только не знаю, кого благодарить — ваше сиятельство, судьбу или богов, — что вы пришли сюда сегодня на закате.
— Кто вас избил? — Вопрос был задан резко, командным тоном, которому, как знал герцог, все подчинялись беспрекословно.
Секунду помолчав, Хиона едва слышно пролепетала:
— Человек, который привез меня сюда из Неаполя, который опорочил мою дорогую мать и который ненавидит меня…
Больше она ничего не сказала, но герцог все понял.
— Вы имеете в виду сэра Джарвиса?
Хиона молчала, но ему показалось, что он заметил легкий кивок.
— Почему? Какая связь между вами?
— Вы дали мне слово ничего никому не говорить. Если он узнает, он убьет меня. Впрочем, он сделает это в любом случае, наказывая плетьми. Но тогда смерть наступит скорее, чем сейчас.
Герцог взял ее за руку и твердо произнес:
— Посмотрите на меня, Хиона.
И снова это прозвучало приказом. И она, повинуясь, медленно повернулась к нему. На ее щеках блестели слезы, глаза были влажными. «Да она больше похожа на англичанку, чем на гречанку», — подумал герцог, одновременно отмечая, что девушка очень даже недурна собой.
— Доверьтесь мне, — сказал он тихо, — и я клянусь, помогу вам.
Он почувствовал, как сжались ее пальцы, точно она схватилась за него, как за соломинку. Но тотчас отчаянно вздохнула:
— Даже если я все-все расскажу вам, вы ничего не сможете сделать.
— Почему вы так уверены, Хиона?
— Он никогда не отпустит меня. Я не придумываю — он действительно хочет моей смерти. И тогда его тайна умрет вместе со мной, ведь папы уже нет в живых.
Герцог не сомневался в правдивости ее слов. Прекрасно разбираясь в людях, он безошибочно чувствовал ложь и неискренность и был уверен: Хиона не играет и не преувеличивает. Сжав ее пальцы, герцог попросил:
— Расскажите мне все с самого начала.
— Я не могу с самого начала, — ответила девушка. — Потому что я не знаю, где оно, это начало.
— А кто был ваш отец?
— Брат дяди Джарвиса.