– Сара, – сказала Рэйчел тихо. Они обменялись понимающими взглядами.
– … мой джинн Сара сделала меня тем человеком, который я есть сейчас. – Он светло улыбнулся. – Ну, не совсем человеком, конечно. Поэтому Джонатан и решил, что я вполне способен научить тебя тому, как стать джинном. Ты в курсе, что сейчас ты им не являешься?
– Джонатан ясно дал мне это понять, – сказала я.
– Ты должна знать, – улыбка Патрика исчезла, как будто он запер ее под замок. – Ты умрешь и утащишь Дэвида за собой, если не научишься жить без постоянной подпитки его жизненной силой. Веришь?
Я сглотнула.
– Да.
– Тогда забудь все, чему учил тебя Дэвид. Мы начнем все сначала. Проблема в том, что те, кто родился джинном, не представляют себе, чему тебе нужно учиться, для того, чтобы выжить – и это на самом деле совершенно не то, что, как они думают, тебе нужно знать.
– А то, что было в лифте – это именно то?
– Нет, конечно. Это была всего лишь маленькая шутка. – Патрик выдал озорную улыбку. – Между нами с Рэйчел целая история, не так ли, моя сладкая? И я был уверен, что она получит удовольствие от небольшой дуэли.
По виду Рэйчел я не сказала бы, что общение с ифритом доставило хоть какое-то удовольствие, а наш разговор радовал ее и того меньше.
– Если ты сделал все, что хотел… – начала она.
Патрик окинул ее жестким взглядом бирюзовых глаз. Сейчас в нем чувствовалась сила, и не просто сила – огромная, по крайней мере, большая, чем у Рэйчел.
– Да, любовь моя, сделал. Почему ты, как милый послушный песик, не спешишь обратно к своему хозяину?
Температура воздуха между ними упала ниже арктической. Улыбку Рэйчел трудно было бы назвать дружеской, как, впрочем, и Патрика.
– Оставляю ее на твое попечение, Патрик, – сказала Рэйчел мягко. – Только предупреждаю, Джонатану не понравиться, если ты допустишь, чтобы с ней что-нибудь случилось.
– Ты так уверена в хозяйском мнении по данному вопросу? у меня не создалось впечатления, что он испытывает особую привязанность к этой девушке. Ничего подобного.
Ее глаза сузились в две золотые щелки.
– Отлично. Мне не понравиться, если ты допустишь, чтобы с ней что-нибудь случилось.
– Я думал, она подружка Дэвида. Или все-таки твоя? На самом деле я так люблю уступчивых девочек, ты же знаешь. Возможно, я сочту это интересным?.. – Он продолжал неприятно улыбаться, когда она зашипела и гордо пошла прочь.
Дверь беззвучно открылась при приближении и закрылась за ее спиной. Я пыталась прислушаться к ощущениям, которые она посылала мне, предостерегая. Но все, что я чувствовала, это огромная, почти весомая сила Патрика и темное марево его ифрита, скользившего на грани моего восприятия.
– Наконец-то одни, – сказал Санта-Клаус и выдал определенно волнующую улыбку, – не возражаешь, если мы направимся ко мне?
Квартира Патрика располагалась на Семьдесят третьей улице. Просторная и безумно дорогая, обставленная со всем размахом, какой только может обеспечить фантазия джинна в сочетании с практически неограниченными финансами.
Это было просто несчастье какое-то.
Его «офис» был лишен отпечатка индивидуальности, кругом царили обдуманно мягкие линии, квартира не имела не единого угла. Ковер цвета, который даже Рэйчел не захотела бы носить – агрессивный голубой, такой, что глазам было больно, соперничал с желтыми кожаными диванами и сияющими зелеными столиками, сделанными на заказ. Безвкусные гипсовые копии обнаженных греческих статуй, чем непристойнее, тем лучше. Также ему нравились улыбающиеся лица. Вся ванная комната была украшена ими, включая полупрозрачное сиденье на унитазе с маленькими желтыми смеющимися рожицами, плавающими внутри.
Здесь жил ну уж никак не Санта-Клаус.
Патрик направил меня в объятия бананово-желтой кожаной софы, которая оказалась гораздо более неудобной, чем это выглядело со стороны, и скрылся на кухне. Вернулся он с двумя бокалами, в которых плескалось что-то выглядящее как алкоголь, но в этом случае доза была чересчур большая. Он протянул один мне. Я поставила свой стакан на столик, и он торопливо предложил мне круглую лакированную подставку.
– Итак, – он просиял улыбкой и подтянул стул поближе, чтобы плюхнуться на него. – Значит, тебе интересно, как все это работает.
– Да, немного.
– А очень просто. – Сказал он, и сложил руки домиком под подбородком. И снова эти глаза – теплые и глубокие, как тропический океан. Обманчиво миролюбивые.