Потом он вздрогнул, пошатнулся и упал на колени. Я уже поняла, что с ним происходит. Смерть. Совсем рядом. Он потратил столько сил, чтобы остановить меня, что у него не осталось ничего, и неоткуда было позаимствовать, кроме как забрать у меня, но он не желал этого делать.
То же происходило и со мной. Я обернулась и крикнула Кевину:
– Прикажи мне вылечить его! Быстро!
Не знаю, откуда у меня взялся такой голос и такая уверенность в том, что он послушается. Кевин отреагировал тут же:
– Вылечи его.
– Нет! – взвизгнула Иветта, но было слишком поздно. Я уже потянулась с Кевину и пополнила свои энергетические запасы. Дэвид лежал на спине, превращаясь в туман, распадаясь с каждым вздохом, а я вливала в него жизнь, отдавая все, что у меня есть.
Почти. Уже почти.
Дэвид застонал, встал на четвереньки, а потом поднялся на ноги. Он покачивался, как пьяница на третий день запоя. Его глаза горели ярко-оранжевым и смотрели прямо на Иветту Прентисс.
А потом он бросился на нее.
– Не давай ему причинить вред моей матери! Держи его! – завопил Кевин. Прямой приказ. Выбора у меня не было.
Я схватила Дэвида и повисла на нем, он же пытался стряхнуть меня. Я была не сильнее его, но энергия Кевина вливалась в меня, и сдержать ее было невозможно. А Дэвид был слабым, уставшим и едва живым.
Я пригвоздила его к стене, прижалась лбом к его лбу и прошептала:
– Прости, прости, прости, Дэвид… – Его руки, которые пытались оттолкнуть, теперь обнимали меня. Никаких слов. Они были не нужны нам. – Тебе не надо было этого делать. Пожалуйста, пожалуйста, уходи, я не буду тебя останавливать.
У Иветты уже была наготове еще одна бутылка. Декоративная синяя прямоугольная бутылка, у которой не было никакого хозяйственного предназначения, но имелась резиновая пробка, а потому в ней можно было держать джинна. Иветта открыла ее и поставила на кофейный столик рядом с моим пузырьком.
Когда она двинула рукой, я увидела веселый голубой отблеск. Искры и сюда добрались. Теперь я видела, что они летают вокруг нас, как светлячки.
Я встретилась взглядом с Дэвидом. Медные отблески еще мерцали в его глазах, но никогда еще он не выглядел таким человечным, таким близким, таким уязвимым.
– Я не могу уйти, – сказал он. Его голос звучал мягко, нежно, прощающе.
Это все я виновата, только я, о боже…
Он погладил меня по щеке. Меня окутало тепло, мне захотелось заплакать, но я не могла.
– Будь моим рабом, – голос Иветты был низким, полным страсти и ликования.
– Что бы ни случилось… – я кожей чувствовала шепот Дэвида.
– Будь моим рабом.
– …я люблю тебя. Помни об этом.
– Будь моим рабом.
Он поцеловал меня. В последний раз наши губы встретились, пылая, наши души слились, соприкоснувшись, и я почувствовала, что он распадается на части, разрывается.
Я почувствовала, что он умирает.
Я обернулась и увидела туман, струящийся по комнате, вползающий в бутылку, а потом – как Иветта закрывает ее пробкой.
Ощущения присутствия Дэвида исчезло. Ушло.
Я бросилась на Иветту, вырастив стальные когти на правой руке, и была уже на полпути к ее горлу, когда Кевин крикнул:
– Стой!
Я остановилась. Тут же. Я рвалась в бой каждым дрожащим от напряжения нервом, но проиграла превосходящей силе его приказа.
– Ты не можешь причинить вред моей матери, – испуганно проговорил он. – Или мне.
Когти на моей руке растаяли. Иветта вздернула подбородок и подставила свою незащищенную, красивую шею мне, и больше всего на свете мне хотелось стереть с ее лица эту вызывающую ухмылку.
Но я не могла! Сукин сын!
Она сказала:
– Не будь дурой. Иначе ты станешь не первым джинном, которому я преподам урок.
Я вспомнила почти патологическую ненависть Дэвида к ней и почувствовала, что и мне она жжет желудок, как кислота.
О, это все кончится плохо – если вообще можно что-то сказать по этому поводу.
Она обернулась к сыну. Кевин смотрел на меня, как загипнотизированный. Он нервно облизал губы и спросил:
– Ты, правда, разрушила тот город?
Я не обязана была отвечать – Правило Трех – и просто посмотрела на него горящими серебром глазами. Разрушила? Очень надеюсь, что нет. Но я не была уверена.
Избавление пришло с неожиданной стороны. Иветта сказала:
– Дэвид остановил ее. Ведь у него были веские причины. В Сикаскете есть нечто такое, что он будет защищать ценой собственной жизни.
Она поднялась с дивана и направилась ко мне. Пробралась пальцами с остро отточенными коготками в мои волосы и любовно раскидала их по плечам.
– Ты очень привлекательна, знаешь об этом? Он должен испытывать к тебе невероятные чувства, если сделал такое. Поверь мне, Дэвид давно научился быть осторожным. То, что он так тебе предан, по-настоящему поразительно.