– Ты что же, так и будешь стоять там, ноги мочить? – услышал он мягкий, благозвучный, чуть грудной голос, в котором улавливалась лёгкая усмешка. – Не думала, что ты такой застенчивый. Твой приятель явно побойчее будет.
Это был её голос. Впервые услышанный им. И впервые обращённый к нему. Что, однако, совсем не обрадовало его, так как в её словах и тоне прозвучала явная насмешка. Над ним, над его глупой, детской, удивлявшей и раздражавшей его самого потерянностью, заторможенностью, смятением, охватившими его, едва он увидел и опознал её. А особенно задело его то, что она сравнила его с Димоном, и сравнение это выходило, очевидно, не в его пользу.
Всё это немного взбодрило и оживило его, и он, подняв на неё глаза и протолкнув внутрь застрявший в горле комок, выдавил не совсем натуральную улыбку и таким же неестественным, бесцветным, будто не своим голосом проскрипел:
– Просто встреча наша очень уж неожиданная… Вы явно не ждали гостей, судя по… – он замялся, не находя, как завершить фразу, и лишь сделал какое-то неопределённое, прихотливое движение.
Недоговорённую реплику закончила за него девушка, пренебрежительно скривившись и передёрнув плечами:
– Судя по тому, что мы были голыми. Ну и что? Эка невидаль! Все загорают так на диких пляжах. И пацаны, и девчонки. Я лично терпеть не могу следов от купальника на коже. Загар должен быть ровным, без дурацких белых пятен. Так ведь? – твёрдо, почти повелительно спросила она, уткнув в него цепкий, пронизывающий взор.
– Да, конечно, – машинально, не думая, ответил Андрей, взглянув в её глаза и чувствуя, как – и от её взгляда, и от всего её вида – по его спине побежали мурашки.
Стараясь преодолеть нахлынувшее на него волнение, он приглушённым, прерывающимся, с хрипотцой голосом проговорил:
– У тебя красивый загар… И сама ты… очень красивая.
Она приняла похвалу своей красоте как должное; видимо, ей не раз приходилось выслушивать комплименты в свой адрес.
– Я знаю, – небрежно, как о чём-то незначительном, не стоящем внимания, сказала она, улыбнувшись уголками губ. – Ты не оригинален. Мне давно уже все уши прожужжали об этом. Все кому не лень… Только вот помогло ли мне это, когда… – и, будто вспомнив о чём-то неприятном и тягостном, она прервала себя, нахмурилась и поникла головой.
Заметив этот неожиданный перепад в её настроении, Андрей тут же предположил, что он вызван воспоминанием о ссоре и, возможно, разрыве с её парнем, свидетелем которого он был. «Значит, она всё ещё любит его, – немедленно последовало следующее предположение, логично, на его взгляд, вытекавшее из предыдущего. – Она тоскует по нему. Она хотела бы снова быть вместе с ним… Это плохо!» – констатировал он, оценивая воображаемую им ситуацию с точки зрения своих интересов и того, как, опять-таки в его воображении, должны были развиваться их собственные отношения. Которых пока что и не было вовсе, которые лишь смутно, но настойчиво рисовала ему его взбудораженная, разгулявшаяся фантазия, но которые обязательно, непременно, вне всякого сомнения обязаны были возникнуть. Ведь не зря же случай – да нет, не случай, сама судьба! – нежданно-негаданно свела их здесь, на этом берегу, столкнула их лицом к лицу, практически бросила их в объятия друг друга, как, несколько опережая события и направляя их в желательную для себя сторону, закончил он свои рассуждения, вихрем промчавшиеся в его голове и убедившие его в том, что ему нужно не стоять разинув рот, не сомневаться и не предаваться пустопорожним, лишь расслаблявшим его раздумьям, а начать наконец действовать и сделать всё возможное и невозможное, чтобы его мечты стали реальностью.