Еремей старался приезжать как можно чаще, но Вере этого было мало. Она хотела жить вместе с ним, ни от кого не скрываясь, но знала, что это невозможно. Во-первых, Еремей не хотел терять лучшего друга. И Вера его очень хорошо понимала. Она знала, что такое терять. А во-вторых, даже если Еремей и признался бы в своей любви к ней, им пришлось бы начинать все сначала. А к этому не была готова сама Вера. «С милым рай и в шалаше» – эта поговорка была не для нее.
И она терпела. Создавала видимость счастливой семьи и терпела, терпела… А Гоша ничего не замечал. Он был весь поглощен работой. Но всякому терпению приходит конец. Вера не находила себе места и думала, насколько ее еще хватит.
И вот, наконец, все закончилось. Вернее, почти все. Еще нужно пережить эту неприятную церемонию, и можно будет вздохнуть спокойно. Вот только эти следователи путаются под ногами. Ну и ладно! И это переживем. В конце концов, если они будут слишком назойливыми, она обратится к Толе. Он сможет решить любой вопрос.
Вера перевернулась на другой бок. Боль в голове стала постепенно отпускать ее, и она уснула.
Глава 4
Голубев положил трубку и посмотрел на сыщика.
– Все, как и следовало ожидать. На ноже никаких отпечатков пальцев.
– А в кабинете?
– В кабинете полным-полно. В первую очередь, конечно, самого хозяина, затем секретарши, его жены, дочерей… В общем, проще сказать, чьих отпечатков не нашли.
– А есть и такие? – полюбопытствовал Эрик.
– Есть, это Марта Игоревна. Но это, как ты понимаешь, ни о чем не говорит, – хмуро заметил Голубев.
– Значит, Елена – хорошая лентяйка!
– Она же тебе сказала, что не успевает выполнять всю работу. Дом большой, а она одна! – вступилась за горничную Мариша.
– Так я ее и не ругаю. Просто констатирую факт. Для нас даже к лучшему, что она оказалась такой нерасторопной. Будет повод задавать вопросы.
– Мне кажется, – признался Голубев, – что мы пришлись не по душе хозяйке дома. Слишком показушно она себя вела.
– Может, она в принципе такая! – предположила Мариша.
– Не знаю, не знаю… – протянул следователь. – Когда я только приехал по вызову, она была совсем другой – серьезной и собранной. А после вашего появления вдруг изменилась и стала вести себя развязано и театрально.
– Скорее всего, до нее начало доходить, что ее муж убит, и убит кем-то, кто находится в ее доме. Так что у нее мог случиться запоздалый шок, – с умным видом сказала Мариша.
– Посмотрим, – покачал головой Голубев, а Эрик промолчал.
– А ты как считаешь? – обратился к нему следователь.
– Пока не знаю, – протянул он. – Мне нужно с ней поговорить. Пока она для меня – загадка. С женщинами такого рода всегда непросто. С виду они кажутся простыми и открытыми, а на самом деле они вещи в себе. Причем их чувства упрятаны настолько глубоко, что они никогда никого к ним не допустят.
– А мне Вера показалась самой настоящей простушкой, – возразила Мариша. – Мне кажется, ты преувеличиваешь.
– Посмотрим, – не стал спорить он. – Но обычно первое впечатление меня никогда не подводит.
Еремей прошел в библиотеку и долго сидел на диване, глядя в одну точку чуть выше картины, на которой был изображен Гоша. Ему никак не хотелось верить, что его друга больше нет. Ну, не могло такого случиться, и все! Гоша всегда казался ему чем-то основательным, вроде утеса, который веками высится над миром и презирает всю никчемную рутину. Только он имеет значение, а все остальное – проходящее.
Гоша всегда был значительным. И внешне, и внутренне. Он был высоким, крепким, красивым. А еще он умел получать от других людей то, что хотел. Еремей мог до хрипоты спорить с учителем по поводу несправедливой оценки, а Гоша подходил, показывал тетрадь и тихим голосом говорил, почему Мария Ивановна не права. И учительница соглашалась. Еремей всегда удивлялся – почему между людьми существует такая разница? Вроде все рождаются одинаковыми, ходят в один детский сад, учатся в одном классе у одних учителей. Но одни способны показать свою значимость, а другие так и остаются до конца своих дней серыми мышками.
Конечно, мышкой себя Еремей не считал, но Гоше завидовал. По-хорошему завидовал. Когда он шел рядом с ним по улице, девушки оборачивались только на Гошу. И когда оказывался в компании товарищей, Гоша блистал даже в банальных фразах, а у Еремея и шутка больше походила на унылый рассказ. Но в Еремее не было злости, которая возникает, если один из двух людей всегда оказывается лучше другого. Гоша был настоящим другом. Он мог бросить все свои дела и примчаться, если Еремею требовалась помощь. И дать денег взаймы. И даже разобраться с нечестным работодателем. И такое было!