Эльда бросила перчатку в угол и с сомнением посмотрела на свои ботфорты. Стащить их одной рукой — задача, должно быть, не из простых…
— Помочь вам разуться, мой адмирал? — пришёл на помощь адъютант.
— Да нет, и так натопчут сегодня, — мотнула головой Каррисо. — Кстати… — её взгляд остановился на кавалерийских сапогах, валяющихся у стены. — Юрген здесь?
— Да, не так давно пришёл.
— Отлично. Вы пока знакомьтесь… — адмирал пошаркала подошвами о коврик, стряхивая грязь, и исчезла в гостиной, прикрыв за собой матовую дверцу. Из залы донеслось приглушённое:
— Юрген! Ну, я так и знала…
— Лейбен цур Лейбенофт, — наклонил голову незнакомец. — Старший научный офицер фрегата «Оптикус». Вы, я так понял, адъютант Эльды?
— Реймонд фок Аркенау, — чуть поклонился в ответ лейтенант. Судя по приставке «цур», научный офицер происходил не из Гроссланда, а из Хокланда, второй «коренной» провинции Империи. Имена в обеих провинциях были почти одинаковые, но дворянские приставки выдавали происхождение без труда. «Фок» — значит, Гроссланд, «цур» — Хокланд. А у хокландцев не принято пожимать руки или вообще как-то соприкасаться при приветствии.
— Вы ходите на исследовательском судне? — не удержался Реймонд. Корабли, используемые для научных нужд, формально числились в военном флоте, однако даже среди военных космонавтов об их экипажах рассказывали немало баек. — А в аномальные зоны заходили?
— Нет, — улыбнулся цур Лейбенофт, расстёгивая кафтан. В отличие от лёгкого адмиральского камзола «с хвостом», который был длинным только сзади, а спереди едва прикрывал живот, кафтан научного офицера мог бы заменить осеннюю куртку — из плотной ткани, доходящий до колен, с закрывающим горло воротником.
— Мы испытываем новое оборудование для флота, — хокландец закончил с пуговицами, но снимать кафтан не стал, а присел на тумбочку и занялся сапогами. — Тоже очень весёлое занятие, которым лучше заниматься подальше от порта, корабельных трасс и обитаемых планет.
Дверь в гостиную распахнулась, оттуда выглянула Каррисо:
— Лейб, заходи. А вы, лейтенант… — она перевела взгляд на Реймонда, и лейтенант отметил, что адмирал, похоже, немного пришла в себя — речь снова стала быстрой, уверенной, кажется, даже румянец на щеках проступил. Она там что, допила бутылку за егерем? — Вы можете быть свободны. На сегодня я в адъютанте больше не нуждаюсь.
— Простите, мой адмирал? — на всякий случай спросил уже туговато соображающий молодой человек.
— Я вас отпускаю, — терпеливо повторила Каррисо, выходя в прихожую. Лейбен напротив, закончил разуваться, оставил кафтан на тумбочке и скользнул за спину адмирала. Эльда прикрыла за ним дверь и махнула рукой Реймонду. — Задание вы выполнили, а подавать на стол или чистить мне сапоги от вас не требуется, такие вещи я делаю сама. Остальных гостей тоже сама встречу. У вас есть, где остановиться?
— Есть несколько родственников и знакомых, у которых могу переночевать, — ответил лейтенант, отмечая, что судьба всё же раскрыла ему тайну адмиральских ботфортов, мучившую тогда ещё капитанского адъютанта перед битвой. Адмирал сама их начищает, надо же… — Но к трём ночи они вряд ли будут рады меня видеть.
— Тогда снимите номер. Лучше всего в гостинице «Рваный парус», там меня знают, сошлётесь — пустят и ночью.
— Будет сделано. Во сколько и куда мне явиться?
— После обеда я сама там буду, лейтенант, заодно и вас прихвачу. Спокойной ночи.
Голова была чугунно-тяжёлой, и категорически не желала отрываться от подушки. Реймонд одновременно превозмогал сон, пытался вспомнить, просил ли он гостиничного слугу разбудить его, а если нет, то почему его трясут за плечо. В ещё толком не проснувшемся мозгу лейтенанта вдруг молнией мелькнула мысль — в гостинице пожар, вот его и будят, и адмиральский адъютант подскочил на кровати, путаясь в одеялах и простыне. Дыма и огня, однако, не наблюдалось, зато в комнате было весьма многолюдно. Сев на кровати, фок Аркенау чуть не упёрся носом в солидное брюхо человека в форме районного полицейского инспектора. За спиной полицейского топтался один из гостиничных слуг, а также торчала солидная троица в гражданском, но настолько строгом и формальном, что их принадлежность к слугам государства не вызывала сомнений.
Лейтенант зевнул, протёр глаза, однако компания не исчезла. Тогда он поправил одеяла так, чтобы они прикрыли голые ноги, и максимально любезным тоном вопросил: