— Лейтенант, прошу сюда! — окликнули Реймонда. Двухбородому Вику не требовался рупор, чтобы отдавать команды экипажу — при желании капитан мог орать так, что его могучий, чуть хрипловатый голос, был превосходно слышен в каждом закутке судна, исключая, возможно, трюм (Реймонд не проверял). Фок Аркенау оглянулся, вытащил из-под мышки шляпу и приподнял её над головой в приветствии. Затем, сунув её обратно, поспешил подняться на венчающий кормовую надстройку мостик, где пожал капитану, а по совместительству заодно и владельцу судна, руку. Двухбородый Вик, массивный, ширококостный мужчина лет пятидесяти с чем-то, постоянно облачённый в один и тот же красно-белый короткий кафтан, подозрительно смахивающий на слегка перешитый мундир морской пехоты со споротыми знаками отличия, получил своё прозвище, как это ни странно, за необычную бороду — словно бы разделённую на две равные части. Реймонд за время учёбы в Офицерской Академии успел усвоить, что прозвища в среде космонавтов даются согласно принципу Великого Хаоса, неопределённости, случайных чисел или чего-либо ещё в этом роде, но только не в соответствии с логикой. Вероятно, борода Вика действительно была уникальна — фок Аркенау видел нечто подобное единственный раз в жизни, на портрете какого-то древнего гроссландского адмирала, жившего ещё до создания Империи. Что ж, владелец собственного судна может позволить себе эксцентричность.
— Я решил немного развеять вашу скуку, лейтенант, — ухмыльнулся Вик, протягивая Реймонду подзорную трубу — отличный прибор в безумно дорогом пластиковом корпусе. Учитывая, сколько стоит грамм пластика, труба могла бы быть исполнена из серебра — вышло б дешевле. — Видите, во-он там, — капитан указал пальцем, — на три часа, если отсюда смотреть… Сильное такое свечение?
— Вижу, — кивнул Реймонд. — Как будто несколько кораблей рядом держатся… И похоже, они или дрейфуют, или вовсе висят на месте.
«Родрик» шёл оживлённой трассой, вокруг мелькало множество огоньков самых разных цветов и размеров — двигались по привычным маршрутам торговцы и пассажирские суда, спешили по своим делам частные яхты, изредка встречались военные реактороходы, пыхтящие паром из труб, который тут же превращался в шлейф замерзших кристалликов, стоило ему покинуть пределы «колпака жизни». Однако жирная звезда, заметно меняющая конфигурацию, а иногда и цвет, выделялась даже на их фоне.
— Да вы гляньте в трубу, право, — сказал Вик. — Это интересно.
Фок Аркенау послушно приложил окуляр к глазу, отыскал цель, навёл резкость. Целую минуту молча вглядывался, прежде чем с сомнением произнести:
— Хм… это что, ведь… ох ты ж…
— Ага, — с довольным видом кивнул Двухбородый. — Самый натуральный, настоящий и неподдельный корабль-призрак. Когда в столицу шёл, его как раз только затормозили. Думал, когда обратно идти буду, уже уберут, ан нет — до сих пор висит, так что можете полюбоваться.
Полюбоваться было на что — хотя «призрак» болтался где-то у самой границы помеченной на картах космической трассы, на изрядном расстоянии от «Родрика», качественная оптика капитанской трубы позволяла разглядеть некоторые подробности. Корабль висел в пустоте, задрав корму — видимо, координатор гравитации на нём давно разладился, а то и вовсе не работал. Можно было различить высокие надстройки на носу и корме, длинный бушприт, две мачты и неестественный интервал между ними, оставшийся, надо полагать, от третьей, потерянной. Вокруг суетились или просто висели маленькие кораблики — патрульные шлюпы орбитальной охраны, реакторные буксиры и ещё какие-то, не опознанные Реймондом. Сравнивая их размеры с «призраком», можно было примерно определить его класс — шестидесяти-семидесятипушечный парусный линкор.
— О таком событии должны были написать в газетах, — заметил бывший (теперь в этом уже не было никаких сомнений) адмиральский адъютант, продолжая рассматривать мёртвый корабль и его свиту. — Хотя я мог пропустить, запросто…
— Когда я проходил мимо него в прошлый раз, то разглядел получше, — ответил капитан. — Корабль военный и очень старый — лет ему сто — сто пятьдесят. Явные следы боя — пробоины от плазмы в корпусе, да и мачта, как мне кажется, не сама упала. В таких случаях Адмиралтейство предпочитает не спешить. Выяснят что за корабль, что нёс на борту, при каких обстоятельствах пропал — и потом выделят прессе столько информации, сколько сочтут нужным.