Но после очередного скандала, когда какой-то известный и смазливый голливудский актер попал под ее чары и бросил свою пассию, Назар попросту расхохотался и забил, такой это был сюрреализм. Подобного в обычной жизни не происходит. В его жизни — не происходит. Да вообще ни в чьей нормальной жизни так не бывает. И значит, это все не его история, забыть пора.
Теперь рецидивы случались не чаще раза в пару-тройку лет. И в эти годы он считал, что живет и даже вполне счастлив. Да так оно и было. Он любил свою работу, он немалого достиг, ему нравился Кловск, его устраивала его новая тачка, у него была Марта, а когда ему нужна была женщина — выбирай любую, ему на шею бабы всегда вешались больше, чем он в том нуждался. Его жизнь омрачали только Анины истерики.
А о своем одиночестве среди всего этого он тоже запретил себе думать.
Нынче оно встало в полный рост перед ним. Оно жило в этом пустом детском домике на дереве. Он видел его своими глазами. И все еще не сознавал до конца: то, что он принимал за свободу, — и было его одиночеством. И так было всегда, с тех самых пор, как он потребовал от Миланы сделать тест ДНК, а в ответ заслуженно услышал ее «пошел ты».
Сегодня он слышал, как шумит листва в кронах. И чириканье птиц в небе.
И еще он слышал, как тяжело дышит. И свои шаги по плитке дорожки, вымощенной к воротам.
Потом эти звуки исчезли в глухом замкнутом пространстве салона. Но появился новый звук — гудки в телефоне. И только в тот момент Назар понял, что это Милане он сейчас звонит. Действительно звонит. Вот так сразу, будто бы боится не успеть или передумать.
3
— Ну бывают же у тебя свободные дни? — в очередной раз завел свою песню Давид. Они сидели на террасе модного столичного ресторана, расположенного на крыше современной высотки, откуда открывался прекрасный вид на реку. Это была их первая встреча после очередной поездки Миланы заграницу на очередные съемки. Впрочем, их встречи и без того были нечастыми. И в течение последнего месяца Давид взял за правило регулярно звать ее в Испанию, где у него имелся собственный дом с апельсиновой рощей и яхтой. — Поваляемся вдвоем на пляже, выйдем в открытое море. Всем людям положен отдых, между прочим! — он чарующе глянул из-подо лба и коснулся губами ладони Миланы, которую все это время держал в руках.
— Ты забываешь, что у меня есть Даня, — улыбнулась в ответ Милана.
— Ну возьмем и Даню, — вздохнул он. — Наймем няньку или аниматоров. Какая разница. Найдется и ему занятие.
— А у Дани есть енот. Ему ты кого наймешь? — рассмеялась она.
— Да кого хочешь того и найму! Ты можешь хотя бы подумать над моим предложением? Можно вообразить, ты одна занята. Будто у меня нет работы. И, заметь, она поважнее твоей будет! — в тон ей заявил Давид.
— Замечаю, — согласно кивнула она, — и даже обещаю подумать.
Они познакомились на похоронах отца. Сначала Милана посмеивалась, что дожила до того возраста, когда знакомятся на кладбище. Но Давид, который, как оказалось, несколько лет назад был помощником Александра Юрьевича, а потом отправился делать собственную политическую карьеру не без участия все того же Брагинца, проявил некоторую настойчивость в желании продолжить их знакомство. И Милана приняла его ухаживания, тем более что, несмотря на свой род деятельности, он вполне подходил под образ Джорджа Клуни — ему шел смокинг и галстук-бабочка. Он присылал ей огромные букеты огромных роз, приглашал на свидания и дарил ювелирные безделушки. Она постепенно привыкала к его присутствию в ее жизни, и мама робко улыбалась, когда Милана пару раз упоминала его имя. Наверное, потому она однажды и привела его в дом, где неожиданным образом стало понятным, что он не только не впечатлил ни Даню, ни Грыця, но и сама она ни капли не влюблена в этого мужчину. Впрочем, текущего положения дел это не изменило. Давид продолжал водить ее в рестораны, на концерты и привозить к себе, а Милана с удовольствием уезжала от него на недели в другие города и страны.
И сейчас, разглядывая в очередной раз его черты, Милана размышляла над тем, что все чаще замечает в Давиде желание сменить статус Джорджа Клуни на статус законного мужа, и главный вопрос заключался в том, что принесет ей подобная авантюра.
Эти ее раздумья были прерваны самым бесцеремонным образом — телефонным звонком. Номер был незнакомым.
— Прости, это может быть важным, — улыбнулась она, высвобождая ладонь из пальцев Давида, и приняла вызов. — Алло.