Ночь выдалась такой холодной, что поутру, выбравшись из скайотской хижины, Кесса увидела иней на перепонках крыльев. Койя выглядывала из-под куртки, иней висел на её усах, а в глазах пустынной кошки плескался ужас.
— Ничего, — прошептала Речница, согревая в ладонях обрезок меха и осторожно растирая крылья. — Мы ушли далеко на север. Сюда поздно приходит весна, но и лучи Кровавого Солнца сюда не дотягиваются.
Тхэйга летела над редким березняком, тяжело покачиваясь. Её крылья отяжелели, перепонки от холода как будто сжались, и выглянувшее солнце никак не могло отогреть их. Дороги, изредка выглядывающие из-под листьев ягодника, были пусты — если кто и встал в такую рань, до здешних дебрей он ещё не дошёл.
— Корабль тяжелеет, — покачал головой Яцек. — Он хорошо держится, но местные ветра не для его крыльев. Если сегодня не долетим до Куомиэси, спустимся на дорогу. Такие полёты слишком опас… Хаэй!!!
Огромная крылатая тень накрыла корабль сверху, и тхэйга качнулась от сильного удара в корму. Громадная чёрно-бурая птица развернулась в небе, вытягивая когтистые лапы. Кесса наступила на рычаг, и корабль крутнулся вокруг носа. Костяной борт затрещал, птица молча упала вниз, раскрыв странные чешуйчатые крылья уже над самой землёй.
— Каримас милосердный… — пробормотал Хагван, взводя пружину самострела. Птица сверкнула красными, глубоко посаженными глазками и беззвучно разинула клюв. Короткая стрела щёлкнула по её шее и переломилась.
— Хаэй!!! — заорала Кесса, бросив взгляд на дальнюю Сосну. Оттуда, тяжело взмахивая широченными крыльями, к тхэйге летели две схожие птицы. Та, что ушиблась о корму корабля, уже опомнилась и быстро набирала высоту.
Койя с отчаянным воплем выскользнула из-под куртки и вцепилась когтями в борт, вздыбив шерсть на боках. Её уши горели золотым огнём.
— Вирки, — выдохнул Речник Яцек и вскинул руку. — Не выпускай штурвал! Туу-кьёльма!
Крыло тхэйги громко заскрипело, на глазах покрываясь инеем. Огромная птица замерла в воздухе и полетела вниз, её перья побелели и встопорщились.
— Сожрут ведь, сожрут… — стиснул зубы Хагван, прищуривая глаз. Птица, поравнявшаяся с кораблём, мотнула головой и разинула клюв в беззвучном вопле. В её глазнице торчала стрела.
Когтистая лапа скользнула по борту корабля, цепляясь за шипы. Тхэйга захрустела и бестолково забила крыльями.
— Саркон! — Кесса, выпустив штурвал, ткнула пальцем во врага. Чешуйчатое крыло мелькнуло в полулокте от её головы, покрываясь зеленоватыми светящимися пятнами. Гниющая на лету вирка ударилась о борт корабля и рухнула в ягодники.
— Штурва-ал! — закричал Яцек, смерив Кессу свирепым взглядом, и направил руку ладонью вперёд на птицу, нависшую над кораблём. — Хирми-туу!
Корабль швырнуло вниз, вирку, нелепо хлопающую вывернутыми крыльями, — вверх. Тхэйга, трепеща перепонками и посекундно опуская вниз то нос, то корму, летела по наклонной в кусты, с каждым мгновением ускоряясь. Кесса вздёрнула рычаги, выравнивая полёт, тхэйга рванулась вперёд — и с жалобным хрустом подалась назад. На корме, вцепившись когтями в борта, сидела вирка и мерно махала крыльями. Белые знаки горели на её груди. Яцек шагнул к вирке, загораживая собой Кессу и Хагвана, вскинул руку… и с резким выдохом опустил её. Птица щёлкнула клювом и переступила с лапы на лапу, крепче цепляясь за борта.
— Сожру-ут… — лицо Хагвана перекосилось, дрожащими пальцами он взвёл пружину, но Яцек перехватил его руку, и стрела ушла в небеса.
— Довольно, — сказал Речник, поворачиваясь к спутникам. — На ней знаки метсайненских домов. Её прислали за нами, но приказа убивать у неё нет. Ничего не бойтесь, но к оружию не прикасайтесь.
— Так она тхэйгу сломает, — нахмурилась Кесса, недобро глядя на огромную вирку. Вторая уже вывернулась из урагана, сотворённого Яцеком, и уселась на носу. Речница нажала на рычаги, подтягивая крылья к бортам. Тхэйга безвольно повисла в лапах птиц, увлекающих её к дальней сосновой роще.
— Держись, — Яцек стиснул плечо Речницы. — И ты, Хагван, держись. Я думал было, что дом Хирвенконту обиделся на нас и послал погоню…
— Ох ты! Илиммайнен?! — Кесса сверкнула глазами. — Вот же…
— Нет, это не он, — покачал головой Речник. — К сожалению. А насколько проще всё было бы…
Тихо зашуршали перья, пёстрая молния промчалась мимо и на миг раскинула крылья над палубой, стремительно меняя облик. Койя зашипела, раздуваясь, как шар. Посреди палубы стояла, покачивая в руках короткую костяную палицу, женщина в тёмно-зелёной мантии, и ленты пёстрых перьев поблескивали в её волосах.
— Сайтон, уйми свою вирку, — она холодно взглянула на Кессу и повернулась к Яцеку. — Не двигайся и не прикасайся к оружию. Я, метсайнена из дома Нокконенконту, отведу вас обоих на совет — и там решат, что вы заслужили.
Кошка прижала уши. Кесса взяла её на руки и попятилась к корме — немигающий взгляд вирки был куда приятнее пронизывающего взора метсайнены.
— Стефа, вынь глаза из кармана! — неожиданно рявкнул Яцек, не тронувшись с места. — Где ты увидела вирку — и кого назвала сайтоном?! Каких трав вы там нанюхались, в ваших болотах, что бросаетесь на мирных путников?! Мне недосуг с тобой болтать, я пока что на службе.
Он сунул руку в сумку и покачал перед метсайненой стеклянным футляром с Грамотой. Аквамариновые блики скользнули по деревянным перьям вирок, и птицы, мелко перебирая лапами, подались назад.
— Кому только ни доверяет Король Реки… — тяжело вздохнула колдунья, пристёгивая палицу к поясу и поднося к глазам Речника лёгкий резной медальон. — Я тоже на службе, Ясичек, и болтать мне некогда. О вас сообщили из Теримаэ. Ты, оказывается, против всех законов взял ученицу и самовольно её обучаешь? Совет домов хочет видеть тебя и её. Будь уверен, это не сойдёт тебе с рук.
— Ну и травы же уродились в ваших болотах… — покачал головой Яцек. — Взгляни на Кессу. Она — Чёрная Речница. Ежу ясно, что сайтон из неё — как из меня метсайнен.
Стефа повернулась к Речнице. Та, по примеру Старшего Речника, осталась на месте и смело встретила враждебный взгляд.
— Совет всё проверит, — коротко сказала она и ткнула вирку булавой в спину. Громадные птицы медленно снижались. Сверху над кораблём раскинулись ветви Высоких Сосен — три Сосны росли тут, отходя от одного корня, а у подножия их выстроились незамкнутым кольцом добротные деревянные дома. Узкие зелёные флажки трепетали над их крышами. Внизу, в просторном загоне, переминались с ноги на ногу ездовые раулии и суетились их погонщики, освобождая место для корабля. Кесса подняла голову к ветвям — там, провожая тхэйгу немигающими взглядами, расселись деревянные птицы. К месту приземления корабля, разгоняя зевак, сходились воины Ярраканса — и в меховых куртках поверх доспехов они и впрямь напоминали медведей. Из дверей и окон выглядывали жители — кто в мехах, кто в одной рубашке. Все они, как показалось Кессе, были моложе, чем она сама, и раскраска на каждом лице была предельно проста — зелёные полосы от крыльев носа к нижним скулам.
Тхэйга, придавленная лапами вирок к земле, похрустела бортами и кое-как выпрямилась. У бортов собрались Ярраканса, но к кораблю не прикасались — чего-то ждали.
— Тасса! — крикнула Стефа, подняв палицу. Тени задрожали в двух шагах от тхэйги, и из пёстрых пятен вышел рослый грузный метсайнен. Его серо-золотистый плащ напоминал сосновую кору, множество костяных и деревянных бусин оплетало одежду.
— Стефа Сульга, это ли те сайтоны, которых ищет совет? — размеренно проговорил он, разглядывая пришельцев.
— Да, Илуш Самальконту, — метсайнена склонила голову. — Они здесь. Яцек Сульга и его незаконная ученица — Кесса Кегина с Великой Реки. Одну птицу они убили.
— Кто из них? — взгляд Илуша стал острым и холодным, как лёд. Стефа кивнула на Речницу.
— Где их душеловки? — спросил метсайнен, снимая с пояса странный нож, широкий и по всей видимости незаточенный. В его лезвии прорезано было небольшое оконце.
— Душеловок у них нет, — покачала головой Стефа, — но пусть Ярраканса обыщут их корабль. В нём недобрая магия.