— Шанежка?
— Ясное дело,—хохотнул Федька. — К нам, в Верхние Дворы? Садись, подброшу.
— Правда? Ой, как хорошо, Федюшенька! Приезжал-то зачем?
— Инструктора обкома доставлял к вам для наведения порядка. Неустойка, говорят, у вашего Трухина вышла с графиком. Подзасыпались вы, что ли?
— Верно, верно, Федя, подзасыпались. Ну, так как там? У вас-то как, а?
— Приедешь, сама оценишь.
Машина мягко и легко тронулась с места.
Высунув руку, Маринка хватала ладошкой упругий встречный ветер, счастливо улыбалась — все идет хорошо. Кончила техникум и сразу на работу. Прошел почти уже год. И вот, пожалуйста,— отпуск. Первый в жизни отпуск…
Директор даже пошутил, сказал, чтоб она долго не задерживалась дома, у нас, мол, здесь своих женихов вдоволь. «Зачем мне женихи-то?» — засмеялась в ответ Маринка.
— В прошлом году, — улыбнулся директор, — была тут одна, уехала вот так же в отпуск и не вернулась — вышла замуж, — и уже строже добавил: — Вы, девушки, к нам, в РТС, завлекайте парней. У нас работа для них найдется… И квартирой хорошей обеспечу. Такова моя профилактика.
Это он тем, кто уходит в отпуск, говорит. Смешной он — уже старичок, совсем лысый, а пошутить любит…
Навстречу бежала, посыпанная галькой, дорога. Позади осталась одна деревенька, другая. Зеленые квадраты озимых перемежались лесочками, и снова показалась деревенька, и снова оставалась позади. И опять леса, леса: желтые, ярко-золотистые, багровые, зеленые, и опять желтые — все вперемежку, одна красота ярче другой.
Всматриваясь в деревья, убегавшие по обочине дороги назад, Маринка вдруг насторожилась: откуда-то справа, со стороны мелколесья, донесся гудок машины. Гудок был необычный, словно шофер включил его и позабыл выключить. Федька Шаня, притормозив машину, тоже прислушался: сигнал то замирал, то нарастал, будто взывал о помощи.
— Может, беда какая? — забеспокоилась Маринка.
— Беда тут известная, — ответил Шаня. — Кто-нибудь из наших залез в лягу, вот и трубит…
— А может, проведать, а? Ведь рядом же…
Ничего не ответив, Федор свернул с тракта
на лесную дорогу.
За березнячком, уже изрядно ощипанным ветром, они увидели грузовик, нагруженный сеном. Дверца машины была распахнута. У подножки на земле, скорчившись, лежал вниз лицом человек. Около него возилась женщина.
— Помогите, человек погибает!
Федька подбежал к лежавшему и, присев, дотронулся до его плеча, и вдруг отдернул руку: липкая кровь обволокла его пальцы.
— Какой-то подлец выстрелил, — заметила женщина.— В кабине я была…
— Жив, живой еще, давай в машину! — нащупав пульс, лихорадочно заговорила Маринка.
— Да ты чего? — всполошился Шаня. — Вдруг в дороге умрет? Не знаем ведь мы, какое тут дело…
— Знаем! Спасать надо! Ну! — И Маринка так взглянула на него, что Шаня не мог не повиноваться этой хрупкой девчонке.
Когда Федька Шаня и женщина приподняли парня за плечи, Маринка заглянула в его лицо — и вскрикнула страшным голосом:
— Игорь?! Игоре-екМ
22
В ту ночь Маринка почти не спала: забудется — и видит Игоря: лежит он у нее на руках и стонет, стонет. Вздрогнет Маринка, проснется — никого нет. Заснет и опять видит его… Измучилась за ночь… Под утро встала с кровати. тихонько, чтобы не разбудить сестренок, на цыпочках подошла к телефону, набрала номер хирургического отделения, чуть слышно спросила в трубку о состоянии больного.
— Ничего… Все спят, спите и вы,— ответили ей.
На цыпочках она вернулась обратно, легла на кровать. Мысли роем налетели, кружились в голове. То, что она услышала вчера от матери об Игоре, поразило ее в самое сердце, и она готова была казнить себя за бессердечность: ведь это она оказалась плохой, а не Игорь, потому что поверила всему, что говорили о нем. Поверила в россказни о человеке, которого любила, а он-то попал в беду, его обвели вокруг пальца эти люди — сводня Купоросиха и Кланька. Он так нуждался в ее помощи, так ждал от нее совета, столько писем ей посылал… •
Утром, взглянув на дочь, Мария Флегонтьевна с тревогой спросила:
— Чего не спалось-то тебе? К телефону, кажись, ходила…
— Да что ты, мама, — пряча от нее взгляд, тоскливо промолвила дочь.
Наскоро позавтракав, Маринка опять пошла в больницу. К Игорю в то утро ее не пустили, разрешив навестить только через день. Маринка пришла через день, пришла раньше положенного часа.
Набросив на себя просторный, как балахон, халат, она осторожно, стараясь не стучать туфельками, пошла по коридору к палате.