— Товарищ Селезнева. — Уголки его губ дрогнули и презрительно опустились. — Товарищ Селезнева…
— Я сказала, что я против.
— Вы всегда были против! — вспылил он. — Обойдемся без вас в спасении скота. — И, взглянув на Бруснецова, сказал: — Значит, принимаем такое решение? Телеграммы не давать. Переговорить с каждым районом персонально по телефону. И предупредить: темпы по выполнению обязательств не снижать и — в то же время — сохранить скот…
34
Прошло несколько дней, и Жерновой снова пришел в себя. Сегодня утром принял душ, долго и не торопясь растирал порозовевшее тело махровым полотенцем. Выйдя с полотенцем из ванной, он попросил домработницу подать кофе, но тут, как назло, позвонил Бруснецов.
— Читали? — спросил он встревоженно.
— Что именно?
— Статью в «Правде».
Жерновой, не ответив, опустил телефонную трубку; швырнув в сторону полотенце, торопливо натянул брюки и выскочил в прихожую.
— Почему газеты от меня прячете?
— Только что доставили их, Леонтий Демьянович, — отозвалась с кухни домработница и, оставив плитку, протянула пачку газет.
Развернув газету, Жерновой пробежал взглядом внутренние полосы и вдруг впился глазами в большую двухколонную статью. Замелькали фамилии — Жерновой, Трухин, Бруснецов и опять Жерновой… Не вдаваясь в смысл написанного, он быстро прочитал первый столбец.
«Кто же это пишет? — он заглянул в конец статьи — и удивился: Дружинин? Какой Дружинин? Ужели наш, верходворский? Что за чертовщина?! Как же так они поместили без проверки?» — И вдруг, вспомнив приезжавшего из Москвы корреспондента «Правды», Жерновой со вздохом опустился в кресло.
Немного придя в себя, он снова уткнулся в статью. Теперь Жерновой читал уже медленнее, стараясь уловить все, о чем говорилось в газете. Там писалось, как он разделался с клеверами, как оставил колхозы без семян…
«Но уж слишком сильно было желание у краснолудских руководителей прогреметь…» — бежали строчки перед глазами Жернового.
И опять безжалостные строчки: «Нажимали двояко — обрезали усадьбы, прекратили выдачу кормов на трудодень и в то же время… вдвое против государственной взвинтили цену на скот… Так началась у Трухина «коровья операция». Но это еще не все — посчитайте, сколько погибло скота…»
«Сколько погибло скота?» — В глазах Жернового поплыли темные круги, и он вдруг почувствовал, как будто из-под ног его уходит земля.
Кто-то позвонил по телефону. Жерновой даже не поднялся, знал, что звонили о том же самом. Через минуту снова раздался звонок. И на него не ответил — сидел, опустив на грудь крупную голову и закрыв глаза, словно хотел что-то вспомнить… Потом очнулся, велел подать к квартире машину.
< …Снег за нынешнюю осень выпадал много раз и всякий раз таял. Сегодня он выпал, кажется, надолго — сухой и обильный, он сыпал всю ночь, накрывая ровным пластом мерзлую, как камень, землю. Из конуры выскочил пес и, увязая в рыхлом снегу, подбежал к Жерновому, уперся ему в грудь передними лапами. Пес был молодой, еще несмышленый, — Жерновой взял его весной и собирался осенью натаскать на охоте. Но натаскать так и не удалось — все было некогда, и этот несмышленыш жил пока что у дворника. В другой бы раз Жерновой поиграл с ним, но сейчас только
буркнул что-то и, отстранив рукой собачью морду с отвислой губой, устало прошел к машине.
— За город!
Машина выехала со двора и помчала его на Бычью Лбину — обрывистую гору, нависшую над Лудой. Любил и раньше секретарь обкома наезжать сюда, смотреть с обрыва на раскинувшееся Залудье. В ясные осенние дни. когда воздух бывает свеж и прозрачен, оно особенно хорошо просматривается отсюда во всей пестроте и буйности красок.
В этот раз Жерновой устало выбрался из машины и, не взглянув на Залудье, направился вдоль берега.
— Начерпаете в ботинки, Леонтий Демьянович, — крикнул вслед шофер.
Жерновой не ответил, только тяжело вздохнул, забросил руки за спину.
«Сам виноват — не разглядел его, — неотступно билась мысль. — А ведь примечал, однако, — ершист, драчлив, неуступчив. Примечал и все сквозь пальцы… И вот, пожалуйста…»
Через час, немного успокоившись, Жерновой подъехал к обкому. Здесь все, казалось, было так же, как и вчера: по-прежнему ему откозырял постовой, по-прежнему кивнул бритой головой помощник, по-прежнему, деловито постукивая каблучками, внесла девушка бумаги на подпись — словно ничего и не случилось. Только Ирина… Ирина как-то особенно пристально взглянула на Жернового. «Ну, чего же расстраиваться? На таком деле это ли еще бывает», — написано было на ее лице.