— Медленно растет это дерево,— с сожалением отозвалась Вера Михайловна.
— Ну и что же, мы ведь на века сюда пришли.
— Вот сирень, та быстро схватывается за землю, — продолжила она свою мысль.
— Сирень?.. Сирень я не люблю… Вернее, когда-то любил, но это было давно — цветы ее мне не принесли счастья.
— Да-да, конечно, — словно желая принять участие в судьбе этого человека с седой прядью, тотчас же согласилась Вера Михайловна. — У каждого своя рана…
еще его прадед… Умер прадед, и дед умер, и отец… А лиственница все жила, и не просто жила, а с каждым годом становилась стройнее и, как ему сообщала в письме мать, даже поднялась выше князька дома. Но ведь когда-то подсохнет и она… И, словно желая продлить ее род, Яков и посадил вот здесь свое милое северное деревцо с мягкими шелковистыми зелеными лапками…
С огоньковской лиственницей было многое связано — и встречи, и радости, и горькие разлуки.
Одинцову и теперь казалось, что первое дерево, которое он увидел в жизни, и была та самая лиственница. Здесь, под ней, каждую весну появлялась первая проталинка, сзывая к себе ребятишек. Под этими зелеными ветвями были прочитаны с Еленкой первые книги. Старая лиственница была свидетельницей и первых их поцелуев. Сюда он когда-то приносил и букеты сирени. А когда возвращался Яков с фронта, первое, что бросилось ему в глаза с гребешков-ской горы — старое дерево, свидетельница их радости.
Видела лиственница в глазах его и обиду, горькую, неуемную боль в тот день, когда он узнал, что Елена уже была не его женой, а женой другого человёка. И снова, уходя из дому, он бросил с гребешка последний взгляд на эту лиственницу.
«Да, прошли годы, а рана все еще болит, не заживает… Значит, война дает себя знать и теперь», — тоскливо подумал Одинцов и. дотронувшись рукой до мягких лапок своего деревца-подростка, сказал:
— Будем же, лиственка, всегда помнить об этом…
16
Петр Щелканов разыскал на складе старинный пивной котел, который давно уже лежал без употребления, выкатил его на улицу, привез большой лиственничный чан и сказал брату:
— Ну, Нилко, вари пиво, да такое, чтобы по количеству и по качеству с высшими показателями.
— Показатели будут. Только ты согласовал ли вопрос с женихом-то?
— А чего согласовывать? Договорились свадьбу играть у меня. Скромненько, говорит, делай. Да прибедняться мне нечего. Дочь-то у меня, Нил, одна. Рядить так рядить.
Готовился к свадьбе и Дружинин, но готовился по-своему. Он только что получил новую квартиру из двух небольших комнат с окнами, выходящими на южную сторону. Потолок был побелен, стены оклеены светлыми обоями, пол покрашен желто-золотистой краской — все в ней радовало глаз. Но надо было как-то ПОлучше обставить ее, чтобы молодой хозяйке понравилось… Будущий тесть предлагал на обзаведение денег, однако Сергей от его помощи наотрез отказался.
В условленный день он. поехал к Щелканову за невестой. Поехал не один — на двух легковых машинах вместе с ним были Ромжин и недавно вернувшийся с курсов Кремнев, оба с женами. По старинному обычаю, Дружинин шутливо называл одного тысяцким, другого — дружкой. Марию Флегонтьевну, как и следовало, величали свахой… Трудно сказать, знали ли они свои обязанности, однако не отказывались от них и только дорогой подшучивали друг над другом.
Щелкановы еще издали увидели две пылившие по дороге легковушки и вместе с гостями шумно высыпали на улицу.
— Ворота… ворота закрывай! — раздался чей-то женский задорный голос.
Ему вторил другой;
— Не впускай в ограду без выкупа!
— Действуй, Нилушко…
Брат Петра Егоровича Нилко. высокий и жилистый седобородый старик, степенно подошел к тесовой ограде, по-хозяйски закрыл двухстворчатые ворота на завертышек и не без достоинства приготовился к встрече.
«Победа» с женихом и тысяцким свернула с дороги к щелкановскому дому и остановилась у ограды.
Федька Шаня высунулся из машины и помахал рукой: пропускай, дескать, Нил Егорович, не томи дорогих гостей.
Но тот не спешил.
— Кто вы такие будете? — оглаживая бороду, спросил он и, словно желая найти поддержку, оглянулся на своих гостей.
Пестрая, шумливо-праздничная толпа еще плотнее сдвинулась, загудела:
— Добивайся ответа. Нилушко!
— Авиобиографию пусть расскажут! — кричала с крыльца какая-то баба и хлопала в ладоши. — Авиобиографию, авиобиографию1
Жена Ромжина легонько толкнула мужа в бок, и тысяцкий, поняв, что настал черед проявить себя в новой должности, вышел из машины. Приподняв над головой соломенную шляпу, он степенно, как и полагалось, отвесил всем общий поклон и спросил, готовы ли они принять гостей.