9
Не прошло и недели, как в областной молодежной газете на третьей полосе появилась статья с полемическим заголовком; «Правильно ли поступил комсомолец Игорь?» Собкор газеты Олег Коржиков свою статью начал словами Козьмы Пруткова: «Жизнь нашу можно удобно сравнить со своенравною рекою…»
Потом перешел к существу дела и рассказал о двух вначале любивших друг друга сердцах, — о Клане и Игоре, которые плыли в челне по волнам жизни. Однако, когда молодые люди узнают о том, что они в недалеком будущем должны стать родителями, один из них, а именно Игорь, испугавшись ответственности, выпускает из рук весло, и челн по воле волн садится на мель.
И тут-то корреспондент, словно позабыв об Игоре и о Клане, уже писал о другом — о райкоме комсомола, об Инне, о том, что Инна Макаровна «не только не знает жизни молодежи, но она, как секретарь райкома, даже не придала значения тревожному сигналу, поступившему в райком, и вопрос о взаимоотношениях юноши и девушки все еще остается открытым» .
Бойкое перо Олега Коржикова взбудоражило всех работников райкома. Инна, впервые увидевшая свою фамилию в критической статье, сначала растерялась, все еще на зная, какую сторону ей занять. Но, прочитав коржиковские выпады против нее несколько раз подряд, пришла к выводу: надо срочно вызвать в райком обоих — Игоря и Кланю и примирить их.
В то самое время, когда Инна собиралась примирять своих комсомольцев, у Сократыча уже состоялся разговор с сыном.
Вначале старик не поверил Купоросихе: мало ли что может наговорить вздорная старуха? Но газета заставила его не на шутку всполошиться. Не мешкая, он оседлал лошадь и поехал разыскивать сына. Попутно завернул , на хлебопункт — будто бы узнать, не думают ли ныне открыть в их колхозе отделение по приемке зерна, на самом же деле ему хотелось увидеть лаборантку Кланю, эту писаную красавицу, как ему нахваливала свою до^ Купоросиха.
Хотя Кланя и не оказалась такой уж красавицей, какой считала ее мать, однако девушка была и не дурна собой. По крайней мере, так сейчас показалось старику.
Посмотрев Кланю, Сократыч снова сел на лошадь и заспешил в «Восход», где работал сын. Не надеясь быстро его разыскать, он решил заглянуть к Забазных, тем более что колхозную контору теперь никак не объедешь — она стояла на самом полозу и была видна за несколько километров окрест. Новенькая, построенная из гладко выструганных сосновых бревен, с белой тесовой крышей, она словно взлетела вверх над зеленым холмом и на фоне старых колхозных домишек, давно уже не ремонтированных, выглядела непривычно крикливо. Трудно было сказать, то ли она скрашивала деревеньку, то ли своей белизной и свежестью еще больше оттеняла ее неустроенность.
«С того ли начал новый “председатель?» — подумал Сократыч и стал подниматься на пригорок. Он еще больше удивился, когда увидел рядом с конторой, на месте прежних капустников, большое футбольное поле, огороженное оградой. И какой оградой — железной, на каменном основании! Но решетки, видимо, хватило только на лицевую сторону — две боковые были забраны штакетником, а задняя и просто представляла собой изгородь из жердочек. По краям площадки, как свечи, белели столбы — футбольные ворота. На пустом поле какой-то белоголовый мальчишка гонялся с хворостиной за свиньей, все-таки проникшей туда через фундаментально возведенную ограду.
В промежутке между футбольным полем и придвинувшейся к обрыву деревенькой и стояла контора. Здесь тоже все на первый взгляд было задумано по-хозяйски: через канаву перекинут мостик с перильцами, к дому вел деревянный тротуарчик, обсаженный деревцами с пожухлыми от жары листьями. У крыльца — соломенный коврик, над дверями дощечка с надписью: «Чистота — залог культуры».
Сократыч обтер о коврик ноги, поднялся в сени и увидел дощечку с надписью: «Приемная председателя колхоза». Он открыл дверь в приемную — большую комнату, застланную двумя ковровыми дорожками: одна вела к кабинету председателя, другая — к секретарю, круглолицей, с накрашенными губами девушке.
— Вам, наверное, председателя? — спросила девушка. — Он занят. Подождите вот на диване.
Сократыч присел на край дивана и еще раз оглядел приемную. «Сколько ухлопано тут деньжищ», — подумал он не без досады и достал папиросы, но девушка предупредила, что у них здесь не курят.
— Ох-хо-хо… Так как же мне к Забазно-ву-то вашему пробраться? — посидев немного, спросил он.
— Не спешите, товарищ, он занят — на проводе. Как освободится, так и войдете…