Сразу же после разговора он достал личные дела членов бюро. Просматривая их, Жерновой вдруг вспомнил о Селезневой: «Не выдвинуть ли ее на пост председателя? Образование есть. Опыт руководящей работы — тоже. К тому же и женщина, а женщины — народ покладистый».
В тот же день он написал об этом в Москву — и снова взялся за сводку об уборке.
Урожаи в Краснолудске удаются по-разному, год на год не приходится. Бывают годы ржаные, когда уродится одна озимая рожь, а яровых — нет; бывают, наоборот, яровые хорошие, а рожь или вымерзнет или колосом не выйдет; бывают годы гороховые — гороху нарастет невпроворот, все поля уставят темно-бурыми стогами: бывают неурожайные, лихие годы — ни ржи тебе, ни гороха, ни овса… И тогда одна надежда у людей—податься в лес, на заработки.
Нынче, на счастье, все удалось. Тут тебе и рожь колосиста, и ячмень-усач тяжеловесен, и горох стручист, и лен чуть не до плеча. Только успевай убирать.
Не прошло и месяца, как уже в обком посыпались рапорты. Пока что поступали они только от передовых колхозов, но пройдет какое-то время —и будут отчитываться в целом районы. И, уж конечно, первыми это сделают южные…
Приглядываясь к сводкам, Жерновой отдавал предпочтение полянцам, одному из передовых южных районов области. Иначе и не должно быть — и район, все знали, крепче, и руководство… Поэтому для всех было неожиданностью, когда в последние дни полянцев обогнали три других района, и первая, самая первая телеграмма о выполнении плана по хлебу поступила из Верходворья.
Вечером Жерновой собрал членов бюро и, держа в руке телеграмму, сказал:
— Не думали, а вот смотрите-ка, Дружинин-то отвоевал переходящее знамя.
— В этом повинны вы, Леонтий Демьянович, ездили-то вы туда, — потирая руки, промолвил Пекуровский.
— Ну, нет, товарищи, не будем чужие успехи приписывать себе. Тут в другом секрет: урожай в этом году у них отменный.
— Я же говорил, что им заниженную норму дали, — опять вставил Пекуровский.
— Это всегда можно отрегулировать, — заметил Бруснецов.
Мысль Бруснецова Жерновому пришлась по душе. Он окинул взглядом собравшихся и, увидев вдруг нахмурившегося Янтарева; спросил:
— Уж вы, Федор Терентьевич, опять не против ли?
— Вообще-то я считаю принцип этот с «дополнительными» не совсем правильным, — ответил Янтарев. — В годы войны, может, у нас и было основание поступать так, но теперь, теперь же другое время… Дополнительными заданиями мы не только вводим уравниловку в распределении доходов, но и главное — подрываем веру у колхозников в справедливость оплаты труда… Мы лишаем их материальной заинтересованности, и вообще мне не понятно, почему у нас такая поспешность? Уборка еще в разгаре, семена не засыпаны…
— А на что семенные участки? — спросил Пекуровский.
— А знаете ли вы, начальник сельхозуправления, что из себя представляют ваши семенные участки? Скажем, у того же Трухина? Это только фикция, что семенные. Там все посевы перепутаны. В хлебосдачу везут первое попавшееся зерно… Это же нарушение постановления, но мы не замечаем, мы звоним в один и тот же колокол: «Давай форсируй
план!»
— Уж вы це против ли плана?
— Я против произвола в планировании, Леонтий Демьянович, — уже тверже сказал Янтарев. — Решая одну задачу, мы зачастую не думаем о другой, о третьей… У нас все как-то получается разобщенно, без взаимосвязи. А ведение сельского хозяйства без этого ведь немыслимо. Сейчас идет осень… А пора уж думать и о будущей весне, о семенах… Пора думать о зимовке скота… думать о кормах, о фураже…
— О фураже вы напрасно беспокоитесь, — приподняв руку с растопыренными пальцами, словно бы стараясь оградить себя от возражения, спокойно ответил Леонтий Демьянович. — Выполним план, обратимся к министру, дадут комбикорма… помогут… И с семенами, полагаю, мы выйдем не хуже других. Не первый год живем, — закончил успокоительно он и, считая вопрос решенным, перевел взгляд на Пекуровского. — К вечеру прикиньте урожайность в разрезе районов, подсчитайте процент изъятия зерна с гектара. Что же касается знамени, будем присуждать по окончательным результатам…
23
Ночью Жерновой сам позвонил в Верходворье и. услышав голос Дружинина, первым делом поздравил его с успешным выполнением плана по хлебу.
— Неплохо у вас, неплохо, — сказал он приветливо. — Мы обсудили итоги работы, отметили вас персонально, но знамя все же решили пока не передавать. Надо подтянуть общий областной процент. Придется, товарищ Дружинин, раскошелиться — с вас пятьсот тонн причитается.
— Но позвольте, Леонтий Демьянович, — начал было Дружинин.