— Слушай, дорогой товарищ. Почему же председатели-то к вам не заходят?
— Видимо, приучены так. — оправдывался управляющий.
— Потому и приучены, что вы не до конца решаете… Деньги есть — отпустите, а если нет — растолкуйте председателю. А то, что ни дело, идут в райком. Зачем же тогда управляющий банком? — с упреком спросил Дружинин и, не дожидаясь ответа, повесил трубку.
Приняв еще несколько человек, он поднялся, надел плащ, фуражку и хотел было уходить, как в кабинет вошел Игорь Порошин.
— Извините, Сергей Григорьевич, я на минутку, — сдернув с головы кепку, сказал он взволнованно. — Дело у меня такое… Знаю, что не пристало мне. но никак нельзя — развожусь с женой. Из суда вот…
— Не передумаешь, Игорь?
— Не могу я больше передумывать, Сергей Григорьевич. Хоть она и упрашивала меня… Конечно, и судья уговаривал. Но ведь судье что, не судье с ней жить, а мне. Я должен и решать… Хоть бы мы любили друг друга. Не любим ведь…
Кто-то позвонил по телефону, и Дружинин снова взял трубку.
— Ах, Фонарев? — воскликнул он. — Ну как дела? Утрамбовали? А ты еще говорил, что у нас плохой управляющий! Не говорил? То-то…
Дружинин повесил трубку, взглянул на Игоря. Тот все еще стоял посреди кабинета — длинный, худой, и мял дрожащими руками кепку.
— А сын? Воспитывать ведь надо…
— Какой же может быть разговор? Добровольно буду отдавать положенное. Я так и в суде заявил. Как же иначе…
В соседней комнате послышался шум, открылась дверь, и в кабинет вбежала Кланя — растрепанная и злая. На руках она держал^ черноглазого малыша, запеленатого в малиновое одеяльце.
— Зачем ты-то сюда? — угрюмо спросил Игорь и, словно преграждая путь, встал между Дружининым и Кланей.
— Знаю зачем! — истерично закричала она. — Вот ты бросил нас, а как мне быть дальше? Послушай, товарищ секретарь…
— Я же тебе сказал, Кланя, все равно жить с тобой не стану, — стараясь сдержать свою неприязнь, твердо проговорил Игорь.
— Не станешь? А с ребенком как? А?
— Успокойтесь, — начал было Дружинин, но Кланя перебила его:
— A-а? И вы за него? Выходит, и вы, товарищ секретарь, не хотите вернуть мне мужа?
— Да, мы насильно не можем…
— Не можете? Тогда я решаю сама. У нас, брат, нынче равноправие, — и Кланя, метнув злой взгляд на Игоря, протянула малыша: — Лодержи-ка.
Передав сына, она выдернула из кармана бутылку с молоком, поставила ее на стол, рядом с секретарской папкой:
— Вот тебе провизия… Оставайся и воспитуй, — и опрометью выбежала из кабинета.
Ошеломленный и растерянный, Игорь, недоуменно взглянув на Дружинина, подошел к окну.
Внизу, мимо забора, по стареньким дощатым тротуарам, постукивая каблуками хромовых сапожек, прошла Кланя. широко размахивая руками и немного ссутулясь. Прошла и не оглянулась.
1в
Осторожно разорвав конверт, Вера Михайловна достала хрустящий листок, исписанный размашистым почерком, быстро пробежала глазами начало.
«…После разговора с Жерйовым я долго думал, как же мне быть? — Прочитала она вслух. — Неужели через день снова собирать бюро? А потом, спустя два дня, ехать к вам с отчетом? И все на одной неделе?»
На какую-то минуту она представила себя в роли секретаря райкома, как бы она сама поступила в таком случае? Хочется работать, а тебя вот так ведут за рукав, сбивают с пути, как будто отсюда все видней, стоит позвонить, вызвать на бюро — и дела сразу сдвинутся с места.
Вера Михайловна положила письмо в ящик стола и только собиралась позвонить Дружинину и сказать ему, чтобы он не волновался, а делал так, как договорились с председателями колхозов, как ей самой позвонили из приемной секретаря обкома и попросили зайти.
Когда она вошла в кабинет Жернового, тот сидел за столом и, просматривая сводки, делал в них какие-то пометки цветным карандашом.
— Послушайте, чего это у вас не хватает миру с Пекуровским? — оторвавшись от сводки, спросил он.
Вера Михайловна вначале удивилась, почему Жерновой спрашивает об этом, но, вдруг вспомнив недавний разговор с начальником сельхозуправления, ответила:
— Уж очень любит он свой кабинет, Леонтий Демьянович. Вот, например, вчера, я предлагаю ему поехать в колхоз и на месте разобраться с севооборотами, а он: чего же, мол, ехать? Все и так известно. Да откуда ему известно?
— Ну, вы уж очень строги к нему, — ответил Жерновой и тут же признался: — А мне он все же за оперативность нравится.
— Верно,- с бумагами он умеет обходиться, другой раз напишет — комар носа не подточит… Но только ведь не в бумагах все дело…