- Ясно, - кивнула я.
- Поспеши, - генерал снова уткнулся в бумаги. Сам он был уже в светской одежде.
Я кивнула и пошла в свою комнату, которая меньше всего напоминала общую комнату в женском корпусе. Здесь были и занавески с рюшами, и кровать с периной чуть ли не в треть моего роста, и мягкий ковер на полу с таким ворсом, что нога утопала по щиколотку. Я быстро разделась и пошла в купальню, где меня уже ждала остывающая вода. Быстро привела себя в порядок и направилась в гардеробную. Не сказать, что у меня было много платьев, все-таки одеваться в них у меня поводов мало, но пара любимых имелось. Одно из них я и выбрала, с удовольствием рассматривая в большое зеркало, как нежный шелк скользнул по упругому крепкому телу. Потом нацепила локоны, которые смотрелись совсем как мои собственные волосы, потому что длина моих волос была слишком короткой для того, чтобы делать прически. В кадетском корпусе дозволялось иметь небольшой хвост, но этим разрешением пользовались в основном мальчики. Девочки, почти все, носили короткие стрижки. С хвостиками ходили только я, Мини и еще пара сокурсниц. В моем случае это было настояние отца.
- Готова? - генерал заглянул в комнату.
- Почти, - ответила я, втыкая в голову последнюю шпильку, затем надела туфельки, натянула перчатки до локтя и повернулась к отцу. - Теперь готова.
- Пойдем, экипаж уже ждет. - он первым направился вниз, я следом.
Экипаж отца соответствовал всем требованиям светской моды, требовавшей, чтобы в гривы лошадей была вплетена лента красного цвета, а фонарей висело не больше двух. Были еще условности, но я не забивала себе голову, запоминая их. Придумывали всю эту ерунду придворные вешалки, которым больше нечем было заняться. Я усмехалась, когда узнавала о новых требованиях, отец стойко молчал, но следовал правилам, когда дело касалось выезда в свет. В основном из-за меня, чтобы я ничем не отличалась от великосветских сынков и дочерей. Потому очень радовало, что такие выезды были крайне редки. У нас в кадетском корпусе было все ясно и просто. Вот как сегодня с Ори Райсом. Совершил недопустимое, получил в зубы. А придворные кривляки и городская знать долго расшаркивались, дамы закатывали глаза, мужчины задирали носы. Мне этот балет совершенно непонятен.
Как-то отец вывез меня в городской сад. Там к нам подошел один повеса, который долго мусолил мою руку, пока генерал разговаривал со знакомым, шептал мне на ухо всякие гадости, а потом рискнул положить руку на талию. От лекарей повеса долго не вылезал. Ему вправляли нос и сращивали пальцы. С тех пор всякие там дрыгалки долго думают, прежде чем подходить ко мне. Однажды случайно услышала, как меня называют в обществе. Безумная Ана, рыжая ведьма. А что, мне понравилось, я даже гордиться начала, стараясь не ронять честь нового прозвища.
- Какой повод для ужина? - спросила я, глядя, как мы выезжаем из ворот кадетского корпуса.
- Просто ужин, дорогая, - ответил отец. - Старый приятель пригласил в гости, для этого повод не нужен.
Я пожала плечами и продолжила смотреть в окно. Ехали мы в богатую часть столицы, что, впрочем, было неудивительно. Имя приятеля отца мне ни о чем не говорило, я особо никогда не запоминала имена и дворянские звания, мне это было неинтересно. Вот разбуди меня среди ночи и спроси имя того, кто выиграл битву при Кардаме, я сразу скажу - генерал Хаган, и назову все его победы, поражения, годы жизни и награды.
- Ана, - заговорил отец, когда мы подъезжали к большому особняку со статуями единорогов на входе, - я тебя очень прошу, попробуй вести себя менее... грубо. Ты сама сегодня сказала, что ты женщина, помни об этом.
- Хорошо, - кивнула я.
- И не ломай никому ничего, - добавил генерал, подумав немного.
- Барон может дать для этого повод? - я изумленно посмотрела на него.
- Нет, - отец усмехнулся. - Барон младше меня всего на десять лет, так что вряд ли он себе позволит что-нибудь этакое. Но на ужине будут присутствовать два его сына. Очень приличные молодые люди...
- Папа, - я строго посмотрела на отца. - Если не будут распускать руки, я никого не трону, клянусь своим мечом.
- И мечом не клянись... там. - вздохнул отец. - Будь нежней, пожалуйста.
- Как скажешь, - я пожала плечами и приготовилась выйти из экипажа.
Отец остановил мой порыв, вынуждая ждать, пока лакей откроет дверцу и подаст руку. Я взглянула сверху вниз на протянутую руку в белой перчатке, на согнутую в почтительном поклоне спину, потом на отца, вздохнула и вышла, как предписывал этикет. Отец одобрительно улыбнулся, подал мне руку, и мы начали подниматься по широкой белой лестнице, ведущей в особняк.