- Папа, - я, наконец, подготовилась к ответу. - Я не буду принимать это предложение барона Грая. Практику я буду проходить со своей группой, в ранее определенном для этого гарнизоне.
- Ана, - отец обошел стол и сел на его край. - Это очень хорошее предложение.
- Мой генерал, вы всегда учили меня принимать решения самостоятельно и нести за них ответственность. Так вот я решила, что пройду практику на границе нашего королевства в крепости "Слава короля". Более того, о том, чтобы уйти на гражданку не может быть и речи. Я хочу служить своей Родине. Я пойду в академию и продолжу обучение.
Отец посмотрел на меня таким взглядом, что мне захотелось вжать голову в плечи и бежать из кабинета ректора так быстро, чтобы ветер свистел в ушах. Генерал резво спрыгнул со стола, стремительно прошелся по кабинету и вернулся ко мне.
- Увольнение. - четко проговорил он.
- Нет! - я возмущенно смотрела на него.
- Да! Иначе я тебя официально направлю в "когти", - так он со мной никогда не разговаривал!
- Ты еще признай меня негодной к службе! - я тоже вскочила.
- Отличная идея, дочь, просто замечательная! Мне нравится. - генерал так же стремительно прошел к своему креслу с высокой спинкой и сел за стол, схватив чистый лист бумаги.
Я потрясенно смотрела на то, как он начал нервно выводить кривоватые строчки, и не могла найти в себе силы, чтобы произнести хоть слово. Практически упала в кресло и уставилась на то, что пишет, ректор. Он действительно писал рапорт о признании меня негодной к службе в королевской армии! Я подняла на отца глаза, даже не замечая мутной пелены, вдруг закрывшей взор. Перо в руках генерала жалобно скрипнуло по столу, прорывая бумагу, он откинул его, смял лист и с яростью швырнул в стену.
- Ана, девочка моя, - отец откинулся на спинку кресла, и устало вздохнул. - Я всегда давал тебе самой принимать решения, но это единственное, что я не могу тебе позволить сделать.
- Папа! - я встала и уперлась руками в стол. - Это не обсуждается! Я буду делать то, чему училась десять лет!
- Анариоль Хард! - рык генерала разорвал тишину кабинета, и я села, испуганно глядя на отца.
Он взмахнул рукой, собираясь что-то сказать, вдруг начал хватать ртом воздух и обессилено упал в свое кресло, пытаясь рвануть на груди мундир.
- Папа! - я вскочила и подбежала к нему. - Папочка, я сейчас, ты только подожди.
Глотая испуганные слезы, я расстегнула мундир, распахнула его, открыла окно, впуская в кабинет свежий воздух, потом рванула к дверям и заорала:
- Лекаря! Срочно! Генералу плохо, быстро!!!
Топот в коридоре раздался почти сразу же, и в кабинет вбежал лекарь, сопровождаемый дежурным офицером, и два помощника лекаря. Меня оттеснили от отца, и началась суета. Его чем-то отпаивали, давали нюхать пузырек с красноватой жидкостью, пустили кровь... Меня выпроводили из кабинета, потому что я вела себя совершенно недостойно кадета его величества, ревела и все порывалась пробиться к отцу.
Недалеко от кабинета ректора столпились кадеты. Они окружили меня, спрашивая, что случилось. Не смогла выдавить из себя ни слова. В результате, появился Крайс и увел меня в комнату преподавателей, где отпаивал водой и успокоительным настоем. Мне так было страшно, что я могу потерять моего папу!
- Что произошло? - спросил Крайс, когда я перестала реветь, и теперь всхлипывала и икала, тупо глядя себе под ноги. - Солнышко? - капитан Шеллис взял меня за руки и прижал их к своим щекам. - У тебя ледяные руки. - сказал он и начал греть мои пальцы. - Так что случилось?
- Мы поругались, - сказала я сквозь судорожные всхлипы. - Папе стало плохо.
- Из-за чего поругались? - Крайс нагнулся и подышал на мои ладони.
Я лишь вздохнула и ссутулилась.
- Крайс, узнай, как там генерал, - тихо попросила я. - Пожалуйста.
- Конечно, Солнышко, - капитан покинул комнату преподавателей, а я прошла к двери и стояла, подглядывая в щелку и ожидая возвращение друга детства.
Он вернулся достаточно быстро. Я отошла от двери и посмотрела на Крайса.
- Все хорошо, - улыбнулся он. - Генерал отдыхает. К нему никого сейчас не пускают, но тебя пропустят, он приказал. Можешь сходить к отцу.
Я нерешительно потопталась, потом сорвалась с места и побежала. Он лежал на небольшом диване, который стоял в его кабинете. Кроме отца, там оставался только лекарь. Но стоило мне войти, как генерал велел оставить нас наедине. Я подождала, пока за лекарем закроется дверь, и подошла к отцу, опускаясь рядом с диваном на колени.