Сефирот
Соло Белой вороны
Кому хэппи, а кому энд.
1.
(…И все-таки я напишу этот рассказ. Авось заплатят… Нет, ну почему какому-нибудь издательству не купить мой фантастический рассказ?
Так что сами понимаете.)
«Меня зовут Юка. А если полностью, то Юлия — поднатужившись, можно догадаться. А если совсем полностью, то Юлия Батракова, но это к делу не относится.
(Рассказ. Так вот и начать: «Это все было на самом деле…»)
Это было. Хотите верьте, хотите нет. Тем более, что из главных действующих лиц двое ныне в Германии (на ПМЖ), одна в Канаде (временно, по контракту), и один в могиле (тоже своего рода ПМЖ… хм). Так что я осталась единственным свидетелем. Бедная, маленькая, невинно претерпевшая Юка.
На «рабочем столе» компа у меня живет анимированный гиф: мультяшная девочка, обиженно хлопающая глазами. Могу считать его своим гербом.
(…Итак, блин.)
Сорок километров от Питера, полтора — от ближайшей деревни Устье; лес и луг. Ничего особенного.
В народе это место считали проклятым.
Названия у луга нет. Сельскохозяйственным угодьем он никогда не служил, хоть и числится за местным колхозом «Красные Зори»; еще год назад чуть ли не единственными забредавшими сюда людьми были археологи, копавшие неподалеку некое поселение домонгольского периода.
Бедные археологи; глухой ночью, пугая светом фар лесную живность, промчался по шоссе армейский «газик» — и долго еще потом, крестясь и воровато озираясь, честные колхозники из деревни Устье растаскивали брошенные впопыхах остатки экспедиционного имущества.
Собственно, никто так и не объяснил, что вдруг обратило в паническое бегство два десятка взрослых людей с несколькими палатками. Из участников той экспедиции я знакома только с одним — прибившимся любителем, и как раз он не застал финала — уехал двумя неделями раньше. (На самом-то деле он начальник отдела продаж в какой-то фирме, торгующей иномарками. Все равно, наверно, много интересного мог бы рассказать — судя по тому, как морщился и отмалчивался.)
Нет, то есть и остальных можно было бы найти — экспедиция была официальной, от универа, и все эти люди по сию пору где-то там работают и учатся… но за фиг это надо, если подумать? Мне что, больше всех надо? Кто что-то видел, тот не расскажет, и собственный мой пример с недавних пор служит тому подтверждением.
…А если честно, то ходили слухи: будто бы, например, раз на утренней зорьке видели выезжающих из тумана всадников в древнерусской одежде… И лично я с тех самых недавних пор над подобными историями не смеюсь.
Лугу без названия не повезло. То есть, конечно, вряд ли найдется в мире земля, где бы не случалось ничего и никогда, — но это место…
В тринадцатом веке монголы разрушили здесь русское поселение — и, как показали пресловутые раскопки, чуть ли не поголовно вырезали жителей. Насчет более позднего средневековья толком не скажу — не знаю… но ничего хорошего, по моим сведениям, как-то не было — кто-то кого-то резал, чума ходила пандемиями… И даже в девятьсот десятых годах эпидемия «испанки» отличилась рекордной по области смертностью.
В девятнадцатом веке здесь неосторожно проложили железную дорогу — и все время своего существования (сначала довоенная ветка, прямая, через луг, а потом и обходная, заброшенная только в семидесятые) она уверенно лидировала в статистике крушений по стране.
В гражданскую войну здесь воевали. В отечественную воевали так, что еще несколько послевоенных лет здесь не росла трава — перенасыщенная фосфором земля, говорят, СВЕТИЛАСЬ ночами. Слабым таким синеватым светом. Желающих здесь гулять и прежде было немного, а уж в те годы они, надо думать, повывелись начисто.
…В местном лесу немцы вешали партизан. Полгода спустя здесь же советские солдаты перестреляли сдавшийся немецкий отряд — сто с чем-то человек. Все они где-то здесь и зарыты. Точнее — и они в том числе.
Тут никогда не пасли скот. Не собирали грибы-ягоды, не косили траву — уж не знаю, как пережил дореволюционный предрассудок советско-колхозные времена. Из здешних деревьев не строили — считалось, что в таком доме не оберешься беды.
…Кстати, многострадальная деревенька Устье держала в районе первенство по числу врожденных аномалий у детей и животных — при полном отсутствии видимых мутагенных факторов. Ни тебе АЭС под боком, ни тебе целлюлозно-бумажного комбината, ничего такого, — а дети то слепые, то глухие, то слабоумные — чуть не через одного…