- ...с ума сошла, - наконец, донёсся до Беатриче чуть сдавленный голос.
- Почему нет? - улыбнулась она, всё ещё не открывая глаз. - Ведь никто же не увидит. Здесь только ты и я. Я никому не расскажу, обещаю. Или ты не веришь мне?
Он промолчал, но Беатриче, чуть отстранившись, уже разворачивала свой светло-зелёный свёрток. Не встретив достаточного сопротивления, она накинула платье на голову Симона. Прохладный шёлк заструился поверх потрёпанного шерстяного свитера. Ей пришлось самостоятельно вдевать руки Симона в рукава - тот был словно ватный.
- С ума сошла, - повторил он, но без особого выражения в голосе.
- Ты похож на цветущий куст, Симон! - засмеялась Беатриче. - Ещё немного, и прилетят бабочки, привлечённые твоим цветением.
Только потом она подумала, что этой своей шуткой могла всё разрушить, но он был, видимо, слишком оглушён и растерян, чтобы воспринять это как насмешку.
Пока такая идея не пришла ему в голову, Беатриче побыстрее вновь прижалась к нему - и ощущать гладкость своего шёлка так было гораздо приятнее, нежели лежать в постели, уткнувшись в него лицом.
Она взяла руку Симона и поцеловала её, а потом прижала ладонью к своей щеке. Что-то рвалось наружу из груди; может быть, мелодия, но она-то не умела играть ни на одном из музыкальных инструментов.
Крепко обхватив Симона, Беатриче медленно сползла вниз и растянулась на полу, уткнувшись лицом в его ноги. Платье её, конечно, было для него слишком коротко, так что теперь его шёлковый подол щекотал ей лоб. Ей было смешно и больно.
А он так и стоял, точно окаменев.
- Понимаешь, почему я не могу ненавидеть своих родителей? - проговорила она. - Потому что, произведя меня на свет, они подарили мне дни, когда я могу чувствовать себя вот так.
Он всё-таки сделал слабую попытку поднять её на ноги, и Беатриче не стала сопротивляться.
Несколько мгновений они были так близко, что казалось, ещё немного - и губы всё-таки соприкоснутся.
- Не могу я, - прошептал Симон измученно.
- Может, и хорошо, что не можешь, - ответила Беатриче. - Вдруг мы и впрямь брат с сестрой? Я постараюсь разузнать.
Они сели на пол. Беатриче положила голову ему на колени; он всё-таки коснулся её дрожащей рукой. Время летело стремительно - казалось, всего несколько мгновений прошло, а снаружи уже был вечер. Сквозь прореху светили яркие звёзды.
- Что ты хочешь... чтобы я для тебя сделал? - спросил Симон.
- Что должна делать Прекрасная Дама? - отвечала она, смеясь. - Просто - быть. Чтобы рыцарь знал, чьё имя произносить, когда он отправляется в бой. Но вообще, помимо этого, ты можешь иногда надевать моё платье и играть музыку... в платье или без, не так уж важно. Я услышу её, будь уверен.
Он достал флейту и поднёс её к губам.
- Как нежно, - улыбнулась Беатриче.
- Я там тебе цветок принёс, - пробормотал Симон, доиграв. - Только он уже завял, наверное.
Она отыскала на полу подарок.
- Ромашка! - изумилась. - В такое время года! Где ты умудрился её достать?!
И заложила ему за ухо, отведя пряди волос.
- Теперь точно как цветущий куст, - удовлетворённо усмехнулась она.
Он не рассердился.
Где-то вдалеке часы пробили полночь.
- Иди... поздно уже, - сказал Симон как-то потерянно. - Я тут останусь.
И она ушла.
Но напоследок оглянулась: он сидел на полу в её нежно-зелёном платье, украшенном золотым узором и крохотными тряпичными цветами; сидел, расправив складки, и внимательно рассматривал вышивку на подоле. Звёздный свет, вливаясь в прорехи, скользил по его фигуре, окружая её мерцающим ореолом.
...Её зовут Беатриче, но это, конечно, не настоящее её имя. Впрочем, знакомые понятия не имеют о том, что у неё есть какое-то другое, равно как и о её прошлом, о котором она по какой-то причине предпочитает не распространяться. У неё есть друзья и работа, которая ей нравится - всё, как у всех. В свободное время она учится рисовать: говорит, что давно уже видит перед глазами картину, изображающую лесную фею на солнечной поляне. Особенно же хорошо ей представляется зелёное платье.
Ей нравится гулять в лесу и в парке, а иногда и просто по городу - чаще всего в одиночестве. Но когда друзья гуляют вместе с ней, то замечают иногда, как она останавливается и вглядывается в мимо проходящих людей, точно кого-то ищет.
А больше всего она любит органные симфонии - ради того, чтобы послушать их, она иногда ходит в церковь, хотя в нынешние времена это не очень-то популярно. И вот тогда, когда музыка звучит особенно громко и окрыляющее, так, что сердце рвётся из груди, и становится трудно дышать, Беатриче всегда поднимает лицо к небу, и ей кажется, что в многоголосую симфонию вот-вот должна вплестись нежная мелодия флейты.