Мэри вяло забралась ко мне на колени. Я расстегнула ей кофточку, поставила градусник. Вот безголовая маманя — привезла такого больного ребенка. Сейчас мы ей позвоним, огорчим немного.
Ну точно, под сорок. Стряхивая градусник, я нашла телефон, набрала номер. А в ответ — только длинные гудки.
— Да возьми же ты трубку, чертова кукла! — ругаюсь про себя. Болтает там с Володей так, что звонка не слышит. Временами Жанна бывала очень общительной. Я раздраженно швырнула трубку.
— Давай-ка, дружочек, потихонечку снижать температуру, — вернулась я к Мэри. Раздела ее, обтерла спиртовым раствором. Затем переодела в пижаму и прикрыла тоненьким одеялом.
— Принести попить? — спросила шепотом на ушко. Мэри слабо кивнула. Я налила сок, предварительно его подогрев, и тут услышала телефонный звонок. Наверное, Жанна увидела мой не отвеченный и вот перезванивает.
— Вы мне звонили, я не сразу услышала, — произнесла она веселым голосом.
«Сейчас ты у меня веселиться перестанешь и точно никуда не поедешь», — рассердилась я.
— У Мэри высокая температура, она заболела. Вы вернетесь? — спрашиваю Жанну.
— Вы что? У меня билет на руках, регистрация уже началась, это совершенно невозможно. И потом у меня же конференция, — трагическим голосом произнесла она. — Ну температура, вы что, не умеете ее сбивать? Вы же сами доктор, — попыталась она мне подольстить, прекрасно зная, что я всего лишь фельдшер.
— Жанна Владимировна, у меня же нет никаких документов, денег вы мне не оставили, — постаралась я втолковать ей всю серьезность ситуации.
— Надеюсь, немного своих денег у вас найдется? — Жанна никогда не сомневалась в моей платежеспособности. — А Майкл прилетит через два дня, привезет вам и деньги, и документы. С чего такая паника? Дайте ей жаропонижающее, антибиотик какой-нибудь…
— Антибиотики без осмотра нельзя, я не понимаю, что с ней. Мэри жаловалась на что-нибудь?
— Да нет вроде, — ответила она с сомнением.
Понятно, Жанна так была занята собой и разборками с Майклом, что на дочь внимания не обратила. Я поняла: она не приедет, надо прекращать этот бессмысленный разговор.
— Попросите Володю, пусть как освободится, ко мне подъедет. У меня ни детских лекарств, ни еды для Мэри. — Я-то тоже безголовая, понадеялась, что мать в магазин заедет, все купит. — А я пока вызову «скорую». Пусть приедут, посмотрят, может, подскажут что-нибудь.
— Делайте все, что сочтете нужным, я вам полностью доверяю.
— Спасибо!
— За что? — искренне удивилась Жанна.
— За безграничное доверие, — буркнула я и отключила телефон.
Подошла к Мэри, дотронулась ладонью до ее пылающего лобика. Она во сне что-то прошептала. Я еще постояла немного около нее и заметалась по квартире в поисках телефонной трубки. Она у нас живет своей жизнью: постоянно куда-то исчезает, затем появляется в самых немыслимых местах. Наконец нашла.
— Девушка, пожалуйста, примите вызов. У годовалого ребенка высокая температура, дыхание поверхностное, неглубокое, больше никакой симптоматики нет… — Я назвала адрес, почему-то не сразу вспомнив номер собственной квартиры.
— Кто вызывает?
— Няня.
— Простите, не поняла? Еще раз повторите, кто?
— Няня, — произнесла я более отчетливо.
— Ожидайте, сейчас подъедут, — ответила девушка.
Действительно, подъехали очень быстро, буквально через несколько минут, раздалась домофонная трель.
— Мам, это я, уроки отменили…
— Поднимайся, сейчас приедет «скорая помощь», посмотрит малышку, надо будет сбегать в аптеку.
Сын вошел в квартиру со словами:
— Может, мне побыть у бабушки? Уроки там сделаю, а если буду тебе нужен, ты мне просигналь.
— Солнышко мое, что бы я без тебя делала? — Я с благодарностью посмотрела на Димку. Солнышко заулыбалось.
Еще бы, тут две беспомощные женщины и он — единственный мужчина-рыцарь, защитник и покровитель!
Когда сын был совсем маленьким, я часто ему повторяла, что есть мужчины и есть дядьки в штанах. Они тоже мужского рода, но их бесконечное нытье, жалобы на жизнь, жен, детей, начальство, обесценивают их мужские качества. И поступки тоже делятся на мужские и не мужские. Не знаю, понимал ли Димка, что я ему внушала, но раньше нередко спрашивал: «Мам, а это мужской поступок?» Но сейчас перестал. Может, сам разобрался что к чему?
Пока Дима копошился в коридоре, раздеваясь-переобуваясь, я прошла к Мэри, присела с ней рядом, поднесла ее горячую ладошку к губам.
— Все будет хорошо, маленькая моя, все пройдет. Сейчас придет доктор, и тебе станет полегче.
Хотя страх холодной волной разливался по моим рукам и ногам: в доме чужой ребенок, больной с высокой температурой, а у меня ни документов на него, ни медицинской страховки. А вдруг случится самое плохое?