Мэри заинтересовалась картинкой и про все сразу забыла.
— Я позвоню и продиктую результаты анализа через полчаса, а бланки вы потом в регистратуре заберете.
Лаборантка перезвонила через час, я записала под ее диктовку результаты анализов. Гемоглобин мог бы быть и повыше, роэ тоже оказалось чуть выше нормы, но в допустимых пределах. Гемоглобин, возможно, снизился из-за температуры или я составила не достаточно питательное меню? — задала я себе такой вопрос, разглядывая записи.
— Сергей Николаевич, по анализам все спокойно, не понимаю, что с ней происходит, — доложила я доктору, едва он вошел в квартиру.
— Спокойствие, только спокойствие, — отозвался он, проходя в комнату и надевая кипенно-белый халат.
Я опять удивилась: и как ему это удается, работая на «скорой»? — не иначе есть кто-то и это — женщина, которая пристально следит за состоянием его одежды.
— Сегодня прилетает папа Мэри, он отменил какую-то встречу и к вечеру будет здесь, — мне утром позвонил его секретарь и сообщил столь радостное известие.
Мэри радостно запрыгала по кровати, заверещав на французский манер: «Папи, папи!»
— Сварить вам кофе? — предложила я.
— Ваш итальянский выпью с удовольствием.
Пока Сергей Николаевич осматривал девочку, я заварила кофе и приготовила горячие бутерброды. Если он голодный, обязательно соблазнится. Грибной суп и горячие бутерброды я делаю действительно вкусно, это отмечает даже моя мама, а она достаточно придирчива и больше меня критикует, нежели хвалит.
Пока я суетилась на кухне, Сергей Николаевич закончил осмотр.
— Ну вот, милая барышня, — обратился он к Мэри. — Дал вам все рекомендации, которые необходимо соблюдать, а ваша няня проследит за их неукоснительным выполнением.
— Какие же рекомендации вы дали Мэри? — полюбопытствовала я.
— Не прыгать по кровати, пить побольше соков и ждать приезда папы.
— Рекомендации замечательные, главное, легко выполнимые, — засмеялась я. — Проходите, доктор, ваш кофе на столе, и я приготовила горячие бутерброды. Только сразу не отказывайтесь, попробуйте сначала, а потом определитесь, стоит их есть или нет.
— Побудешь одна? Я тоже пойду кофе выпью, — спросила я Мэри.
Она согласно кивнула и принялась укладывать куклу спать.
— У вас нет знакомого психолога? — спросила я доктора, усаживаясь за стол и наливая себе кофе.
Сергей Николаевич удивленно поднял бровь.
— Позвольте полюбопытствовать, а кому нужен этот специалист?
— Мне, — вздохнув, призналась я. — В последнее время на меня накатывают приступы панического страха. Я стала бояться, что все делаю неправильно, боюсь не уследить за чем-нибудь или просто забыть. И сладкое ем, хотя я далеко не сластена…
— И много съели?
— Чего?
— Сладкого.
— Вчера два пирожных, — неуверенно сообщила я.
— Для вас это действительно перебор, — улыбнулся он. — Вам просто нужно отдохнуть и для начала хорошенько выспаться.
— А если это не поможет?
— А если не поможет, звоните, номер мой у вас есть, тогда поговорим более предметно.
Я повеселела, хорошо, когда есть с кем посоветоваться, получить хорошую консультацию или даже просто услышать слова поддержки и участия. Отсутствие медицинской практики сказывается на мне не лучшим образом, навыки теряю. Нет, мастерство, как говорила старшая медсестра нашего хирургического отделения, не пропьешь, в любую вену я попаду с закрытыми глазами, но реакция на нестандартные ситуации явно ухудшается и самостоятельные решения тоже, как-то с паузами принимаю.
Я любила мою прежнюю работу, училась хорошо и с удовольствием, только две «четверки» по общеобразовательным предметам лишили меня красного диплома. Нимало не печалясь от такой вопиющей несправедливости, я махнула на все рукой и уехала работать.
Родное училище в качестве утешительного приза выдало мне направление для поступления в институт, без отработки по распределению. Молодых специалистов с новоиспеченными дипломами отправляли на периферию, чтобы они могли отточить свое профессиональное мастерство на простых смертных в глубинке. Покрутив в руках эту невнятную бумажку для поступления в высшее учебное заведение, я отложила ее в сторону и попросила членов приемной комиссии послать меня куда-нибудь подальше, на край земли.
«Справку в психдиспансер ей надо было выдать, а не направление в институт», — ясно читалось на их лицах. Желающих покинуть родительское гнездо в таком нежном возрасте было немного, и моя просьба их, несомненно, обескуражила. На момент окончания училища мне не исполнилось еще и восемнадцати лет. Родственники тоже недоумевали, но отнеслись к моему решению с пониманием: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы проблем не создавало. Так я уехала работать в медсанчасть при одной крупной атомной станции. Начальник отдела кадров, бегло просмотрев мои документы и по достоинству оценив мой диплом, вынес однозначный вердикт: в хирургию. Для барышни без малейшего опыта работы в стационаре, и до совершеннолетия которой оставался целый месяц, — это дорогого стоило. Я стала резво оправдывать возложенное на меня доверие: суточный график дежурств, практически без выходных, сутки через сутки, двое суток через сутки и трое суток подряд — такое тоже случалось, вот такой был темп работы в хирургическом отделении. По КЗоТу такая самодеятельность в переработках не приветствовалась и даже запрещалась, но персонала не хватало, и руководство больницы смотрело сквозь пальцы на подобные нарушения. Тем более что на качестве работы это никоим образом не отражалось. Перевязки, процедуры, переливание крови, все проходило в условиях полнейшей стерильности с соблюдением асептики и антисептики, инъекции антибиотиков строго по часам, а обезболивающие и снотворные средства надо было еще и записать в специальном журнале, так как велся строгий учет сильнодействующих наркотических средств.