Её уже начал покрывать ил и водоросли, когда она увидела над собой знакомую тень огромной горбоносой рыбы. «Ты нашёл меня, чтобы спасти?» Рыба кружила над ней, поднимая потоки воды, создавая целый вихрь, который в свою очередь вытолкнул её тело из расщелины, поднял и понёс куда-то вверх, к свету, и на своём лице она ощущала дыхание океана.
– Маша! Мария! Пора! Да проснись же! Не дома на диване.
– Чёрт! Простите. Плохо спала сегодня. Эта гроза… и всё такое.
– Я не буду спрашивать, что «всё такое». А то рискуешь остаться без работы на сегодня и потерять интересный заказ.
– Что? Опять внеплановая экскурсия? Ведь о другом договаривались.… Это ж готовиться нужно. Хоть чуть-чуть. Я же просила.
– Тебе не нужно. Ты это вдоль, поперёк, по диагонали и с закрытыми глазами дождливой безлунной ночью…
– Хватит! Куда?
– По Распутинским местам. С иностранными гостями. По «англицки» надо. Так что, вон твой автобус, а в нём принцы заморские ждут с нетерпением возможности коснуться бесславных страниц российской истории. Их просто торкает от этой темы. Они тащатся, когда какой-то народ сам себе нагадит, а потом с гордостью всем об этом вещает.
– То есть?
– Ну, евреи своего бога распяли, а русские свою душу расстреляли, и, заметь, не одну, ну и так далее.
– Да я не про это. То есть, мне опять на Мойку, на Гороховую…?
– Опять?
– Ладно, ладно. Забей. Чёрт.
– Ну? Идёшь?
– Да иду, иду, конечно. Ну, дед…
– Какой дед?
– Старый
– А?
– Ага!
Автобус подмигивал мутным глазом поворотника и ехидно улыбался, скалясь моторной решеткой, или как эта пасть у него называется. Не сильна я в их анатомии. Водитель приветливо махнул рукой из окна. Я обрадовалась – это был Сергей Михайлович – Филолог-фольклорист по образованию. Так что иноязычным господам, если у меня по какому-либо вопросу не найдётся нужных слов, будет возможность развлечься и пополнить свои лингвистические коллекции расписными, многослойными русскими матрёшками. Всё складывалось на редкость удачно – то есть поводов для беспокойства хватало.
Стиль моей работы зависел, как правило, от двух факторов: темы экскурсии и моего настроения. Факторы вовсе не были взаимосвязаны, что было бы логично, наверное. Петербург Достоевского в равной степени мог меня раздражать или восхищать или придавать мне сил, уверенности, прочих положительных эмоций и свойств или наоборот лишать меня последних желаний в этой жизни. В то же время, внутренний восторг, порождённый, Бог знает чем, (думаю, только он и знает), мог заставить меня так увлечённо рассказывать о революционном Петрограде, что гостям это смутное время начинало казаться самой светлой и романтичной эпохой нашей истории. Так что я не имела любимых или нелюбимых тем, была почти на всё согласна, в смысле экскурсий, что весьма устраивало моё руководство и предоставляло мне некоторые бонусы в виде хорошей машины, достойного напарника и интересных клиентов, преимущественно заграничных, но это уже вследствие владения языками. Я так же не всегда заостряла своё внимание на гостях. Это уже зависело от настроения: буду ли я токовать о возвышенном искренне и самозабвенно или мне нужно повести за собой массы и утвердиться в качестве безооговрочного лидера на пару часов.
Сейчас я была растеряна. К этой экскурсии, сама того не подозревая, я усердно готовилась весь предыдущий день, все выходные. И что мне теперь вещать о своей прогулке со святым старцем? Забавно получилось бы. Я оглядела пассажиров в автобусе. Две трети, как всегда, импортные пенсионеры, у которых есть время и средства продолжить интерес к жизни посредством знакомства с миром. Несколько студентов с диктофонами наготове. Ну, конечно, куда интереснее, чем в архиве сидеть. И двое мужчин, на лицах которых были штампы: «artman». Ну, что же, отец Григорий, спасибо.
Я представилась. И когда услышала своё имя, прозвучавшее эхом, тому, в храме, над купелью, почувствовала такую волну блаженства, любви и силы, как будто я находилась не здесь, в механическом нутре автобуса, в центре горда, на краю истерзанной июньской жарой суши, а где-то в глубине океана, нежно прохладного, заботливо несущего, ласково баюкающего.… Всё что я не успела или постеснялась сказать старику, я вложила сейчас в свой рассказ – это был мой гимн любви своему городу, его истории и многому другому, вдруг появившемуся у меня. Я не замечала времени. Мой напарник, умница, был органичен, и мне не приходилось комментировать ему свои намерения – мы оказывались в нужном месте в нужное время. Пару раз он помог мне проиллюстрировать распутинскую знаменитую манеру говорить, как её представляют библиографы, с чем был знаком профессионально. Весьма уместно. И в конце, когда автобус, мурлыкнув, затих перед зданием Думы на Невском, всеобщий выдох: «Wow!» стал самой искренней благодарностью. Пенсионеры ещё позадавали вопросы, попросили поподробнее остановиться на некоторых моментах личной жизни знаменитого русского – я не стала их разочаровывать, – они услышали, что хотели. Студенты воспользовались любопытством пенсионеров и пополнили свои знания нашей истории пикантными подробностями. И все были счастливы и стремились одарить нас с Сергеем Михайловичем какими-то сувенирами, от чего мы вежливо пытались уклониться. И вот всё кончилось. И я повернулась к восторженной группе спиной.
– Простите. Вы потомок господина Распутина?
– Что? С чего вы решили?
– Ваш рассказ был достаточно красочен для этого. – Двое артменов догнали меня.
– Ну, да. Я его дочь.
– Внучка?
– Ну, или внучка.
Ну вот. Я не напрасно беспокоилась. Ну что может быть нужно двум солидным дядькам – варяжским гостям от гида-толмача? Не приключений же они ищут на свои драгоценные европейские задницы – не то место и не тот, в смысле не та, клиент.
– Прошу прощения. Это – шутка. Я не являюсь потомком господина Распутина.
– Но ваш рассказ. Экскурсия была… красочной. Эмоциональной. Так не говорят об исторической личности, если не имеют к ней никакого отношения. Если вы, конечно, не актриса или…?
– Нет, я не актриса. Но… герой нашего сегодняшнего повествования сам был весьма горяч, общителен, с ним случалось множество странных, мистически окрашенных историй, и я подумала, что избрав подобный стиль, смогу лучше отразить тему.
– Ещё кое-что. Мы изучали архивы, поскольку не праздное любопытство… Распутин интересует нас, как персонаж, связанный с нашей работой.
– То есть?
– То есть, как мы поняли, вы знаете даже больше, чем могут предложить документы.
– Не думаю. Возможно, я могла окрасить излишними подробностями свой рассказ, но никто достоверно не знает того, что происходило с ним на самом деле. Например, когда он был в Индии или путешествовал с цыганами.
– И вы говорили то, о чём не знаете достоверно. Где вы брали эти сведения? Не могли бы вы сослаться на источники? Это особенно интересно.
– Нет. Я, действительно не думала о том, чтобы быть документально точной – меня интересовала эмоциональная сторона, поскольку автобусная экскурсия носит больше развлекательный характер, и мало кто реально запоминает слова экскурсовода. Опять же наличие студентов.… Это небольшая, дозволенная, если хотите, шалость…
– Если я правильно понял, вы просто сами придумали некоторые части…
– Да.
– Это же находка! То, что нужно!
– Что нужно?
Они несколько замялись, переглядываясь.
– Мы не знаем насколько это корректно.… Не могли бы вы оставить нам свои координаты? Телефон?
– Все мои координаты, которые корректно получить, можно взять в нашем экскурсионном бюро. Если у вас больше нет вопросов, благодарю за внимание. Успехов.
И я, элегантно, как могла, поклонилась и поторопилась скрыться, затеряться среди автобусов, справедливо полагая, что бежать за мной никто, разумеется, не будет. Ну, кто сомневался в моих способностях создавать себе проблемы? Нужно будет ещё как-то объяснять это всё руководству. Приехали.
Становилось довольно душно, солнце снова прогнало все облака и самолично, в одиночестве взирало на город, как на сдобный пирог, пропекая в нём все уголки и закоулки. Жар дрожал в воздухе, приглушая звуки и слегка искажая видимость. Ничего не хотелось. Я очень надеялась, что на вторую экскурсию никто в такую жару не явится. Господа, гости нашего города, воспользуйтесь услугами речных трамвайчиков. Ей-богу, никакие автобусные кондиционеры не сравнятся с ласковым речным ветерком. И экскурсоводам не так напекает голову, что они начинают нести всякую отсебятину-околесицу, вводя вас в заблуждение.