Выбрать главу

В дверном проёме парадной, как–то уж очень нереально освещённом неоновой лампой, огромный силуэт Распутина вновь напомнил мистическую тень отца. И эта тень улыбалась без сарказма и насмешки – постоянных спутников её обладателя, пугающе доброй была улыбка и печальной. Совсем чуть–чуть. Так что я сразу всё поняла.

– Нет! Не сегодня! Не сейчас! Пожалуйста.

– А когда же?

– Завтра. Хотя бы завтра. У нас, у меня очень интересная экскурсия по городу. Хочешь? А потом, утром, послезавтра, я провожу тебя. Тебе ведь… куда?

– В Будогощь.

– Ну, да. В светлую Будогощь. Послезавтра. Или завтра.

– Завтра никогда не наступает. Это иллюзия, рождающая соблазн подчиниться мечтам или планам – у кого что. Ты давно поняла это. Всё происходит сегодня. А такие вещи прямо сейчас.

– Я не готова.

– Никто никогда не готов. Можно только осознать неизбежность как необходимость и смириться.

– Хорошо. Хорошо. То есть отвратительно. Но, я попробую.

Последние капли дождя упали под ноги.

– Почему, скажи, всё время нужно терять?

– Не всё. Некоторое.

– Что?!

– Некоторое время нужно терять, чтобы потом находить. Взамен утраченному времени новое пространство.

– Ну да – разбрасывать и собирать.

Я немного успокоилась, увидев, как привычная усмешка изогнула фигурной скобкой его губы и выразительно приподняла одну бровь – мне очень захотелось научиться делать так же.

– Сходи, переоденься – в мокром простудишься.

– Ну почихаю немножко.

– Не стоит. У тебя же интересная экскурсия. Нужно хорошо выглядеть, не с распухшим же носом заморским принцам свои достопримечательности показывать.

– Ой! Ты о чём? Кого когда волновала моя внешность?!

– Тебя. Веришь мне?

– Да ну?

– Ты знаешь, в глубине души, что очень привлекательна. Пора смириться и с этим.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Чтобы ты знала, что это заметно. И что я это хорошо вижу.

Надо же, я и впрямь почувствовала себя красавицей и попыталась взглянуть на Распутина, кокетливо повторяя его излюбленный финт бровями.

– Я похожа на тебя?

– Да. Только в три раза моложе.

– В два.

– Никому не говори.

– Ну почему же. Этим можно гордиться.

Он смеялся. Он обнимал меня, прижимая к своей груди так почему-то привычно, так знакомо. Господи, как было хорошо, спокойно, уютно. Сейчас. Я – истерзанная штормами, избитая ураганами галера, наконец-то нашедшая подходящую бухту, где ветер нежно дует на раны, а волны ласково убаюкивают. Можно, я останусь здесь навсегда. Нет, не галера. Я гораздо древнее, я рыба, заблудившаяся в океане, и вот меня нашёл сородич.

– Пойдём.

– Куда? Зачем?

– Туда, где нас ждут.

– А нас ждут?

– Ещё как!

– И ты знаешь кто? Знаешь где? Знаешь?

– И ты тоже знаешь.

– Нет.

– Знаешь и ждёшь, но ждать тебе легче, чем пойти самой навстречу. Но ты уже сделала шаг.

– Поэтому мы встретились?

– Возможно.

Начиналось вокзальное утро, суетливое, отвлекающее от всех проблем, кроме своих, дорожных.

Ещё сутки назад я бежала сюда от себя самой, от дремлющих и бодрствующих чудовищ. Я всего лишь искала защиты и не ждала подарков. Убежище бродяги – перекрёсток дальних дорог, всегда предоставляющий шанс перемены. Он дал мне больше, чем я хотела. Сутки назад. Вчера, чтобы отобрать сегодня.

Когда-то я любила это шумное место, его толчею, неугомонность, его живость и запах привокзальных буфетов, букетов, рекламных буклетов, запах гари сжигаемых мостов и тлеющих надежд. Я продолжаю любить, невзирая на боль предоставляемой разлуки.

– Забери меня с собой, отец Григорий, в Будогощь.

– Нет. У тебя и здесь найдётся чем заняться, гид-переводчик.

– Ну, да. Ты у нас всё знаешь.

– Не всё, конечно…

– Кто ты?

– В точку!

– Ты не хочешь ответить на этот вопрос? Не можешь?

– Да. Потому что на самом деле ты хочешь знать, кто ты.

– А на этот вопрос?

– Я знаю того, кто знает ответ. И ты тоже.

– Отец Григорий?

– Мм?

– Я ещё увижу тебя?

Всё-таки как потрясающе он умеет делать это: глаза говорят – возможно, брови приподнялись – сама подумай, и ни звука при этом.

– Может…, может лучше, если ты ещё очень долго не узнаешь ответа на мой вопрос, отец. А, когда узнаешь… Пусть он тебе понравится.

– И тебе, Мария.           

ВНУТРЕННЕЕ МОРЕ.

Уступи, уступи Богу понемногу

Уста, уста станут пить,

Стану лить…

Воду на дорогу.

Боже, в чаше покажи

Сердцу ретивому:

Снова путь тебе лежит

К неродному дому.

Где же, где же дом родной,

Дом родной… нет в помине.

Ляжет от судьбы одной – до иной,

Путь отныне.

Где душа моя – там и я:

Мы едины.

Так дождись меня от огня

До седины.

Братьев и сестер

Созовешь согреться.

Разожжешь костер

От моего сердца.

Буду я нежна, горяча,

Как захочешь.

Я твоя княжна, я жена.

Днем и ночью.

Только ты дождись,

Ты дождись, понемногу…

Слезы, как дожди

Размыли дорогу…

Я – рыба. Я родилась в ночь с 28-го на 29-ое февраля, за пару минут до полуночи. Наверное, это могло бы означать, что я всегда всё успеваю в последний момент, или, наоборот, не успеваю, или делаю что-то преждевременно, но это вообще ничего не значит, кроме самого факта, что это так, и я имею день рождения раз в год, как все нормальные люди. Я думаю, моя жизнь, по крайней мере, до сих пор, была лишь чередой беспорядочно сменяющих друг друга фактов, между которыми невозможно установить никаких причинно–следственных связей. Иногда мне кажется, что кто-то, курирующий моё человеческое существование, ангел – хранитель или кто там – дежурный по жизни, просто задался целью расстраивать все мои планы и выкладки. Стоит мне более или менее логично сложить мозаику из своих ощущений, поступков и мыслей и увидеть наконец некую смысловую картинку собственного мира, как он, этот дежурный, берёт (или хватает) меня за руку и тащит куда-то и говорит моим внутренним голосом: «Смотри, это то, что ты имела ввиду.» И я с обречённым спокойствием, или с ужасом, или с отвращением, в зависимости от настроения, созерцаю хаос верных поражений, ошибочных ненужных побед, очарований какой-то ерундой, разочарований в великом. Я понимаю, я ничего не знаю о своей жизни, и оттого она лишена всякого смысла, или наоборот. Наверное. Всё, что я могу, как настоящая рыба, это чувствовать, или предчувствовать и понимать, что все умозаключения относительны, а попытки упорядочения сродни генеральной уборке в курятнике – имеют смысл только в процессе. Интуиция, осознание предстоящих возможностей, вероятно, компенсирует бесполезность наведения порядка в прошлом. Она помогает увидеть в давно знакомых людях безликих, равнодушных созерцателей моих попыток выплыть против течения. Позволяет разглядеть в случайно встреченных отца или принца, независимо от внешности, статуса и ещё, Бог знает какой социальной чешуи. Интуиция – мой спаситель и мой палач.