В дверном проёме парадной, как–то уж очень нереально освещённом неоновой лампой, огромный силуэт Распутина вновь напомнил мистическую тень отца. И эта тень улыбалась без сарказма и насмешки – постоянных спутников её обладателя, пугающе доброй была улыбка и печальной. Совсем чуть–чуть. Так что я сразу всё поняла.
– Нет! Не сегодня! Не сейчас! Пожалуйста.
– А когда же?
– Завтра. Хотя бы завтра. У нас, у меня очень интересная экскурсия по городу. Хочешь? А потом, утром, послезавтра, я провожу тебя. Тебе ведь… куда?
– В Будогощь.
– Ну, да. В светлую Будогощь. Послезавтра. Или завтра.
– Завтра никогда не наступает. Это иллюзия, рождающая соблазн подчиниться мечтам или планам – у кого что. Ты давно поняла это. Всё происходит сегодня. А такие вещи прямо сейчас.
– Я не готова.
– Никто никогда не готов. Можно только осознать неизбежность как необходимость и смириться.
– Хорошо. Хорошо. То есть отвратительно. Но, я попробую.
Последние капли дождя упали под ноги.
– Почему, скажи, всё время нужно терять?
– Не всё. Некоторое.
– Что?!
– Некоторое время нужно терять, чтобы потом находить. Взамен утраченному времени новое пространство.
– Ну да – разбрасывать и собирать.
Я немного успокоилась, увидев, как привычная усмешка изогнула фигурной скобкой его губы и выразительно приподняла одну бровь – мне очень захотелось научиться делать так же.
– Сходи, переоденься – в мокром простудишься.
– Ну почихаю немножко.
– Не стоит. У тебя же интересная экскурсия. Нужно хорошо выглядеть, не с распухшим же носом заморским принцам свои достопримечательности показывать.
– Ой! Ты о чём? Кого когда волновала моя внешность?!
– Тебя. Веришь мне?
– Да ну?
– Ты знаешь, в глубине души, что очень привлекательна. Пора смириться и с этим.
– Зачем ты мне это говоришь?
– Чтобы ты знала, что это заметно. И что я это хорошо вижу.
Надо же, я и впрямь почувствовала себя красавицей и попыталась взглянуть на Распутина, кокетливо повторяя его излюбленный финт бровями.
– Я похожа на тебя?
– Да. Только в три раза моложе.
– В два.
– Никому не говори.
– Ну почему же. Этим можно гордиться.
Он смеялся. Он обнимал меня, прижимая к своей груди так почему-то привычно, так знакомо. Господи, как было хорошо, спокойно, уютно. Сейчас. Я – истерзанная штормами, избитая ураганами галера, наконец-то нашедшая подходящую бухту, где ветер нежно дует на раны, а волны ласково убаюкивают. Можно, я останусь здесь навсегда. Нет, не галера. Я гораздо древнее, я рыба, заблудившаяся в океане, и вот меня нашёл сородич.
– Пойдём.
– Куда? Зачем?
– Туда, где нас ждут.
– А нас ждут?
– Ещё как!
– И ты знаешь кто? Знаешь где? Знаешь?
– И ты тоже знаешь.
– Нет.
– Знаешь и ждёшь, но ждать тебе легче, чем пойти самой навстречу. Но ты уже сделала шаг.
– Поэтому мы встретились?
– Возможно.
Начиналось вокзальное утро, суетливое, отвлекающее от всех проблем, кроме своих, дорожных.
Ещё сутки назад я бежала сюда от себя самой, от дремлющих и бодрствующих чудовищ. Я всего лишь искала защиты и не ждала подарков. Убежище бродяги – перекрёсток дальних дорог, всегда предоставляющий шанс перемены. Он дал мне больше, чем я хотела. Сутки назад. Вчера, чтобы отобрать сегодня.
Когда-то я любила это шумное место, его толчею, неугомонность, его живость и запах привокзальных буфетов, букетов, рекламных буклетов, запах гари сжигаемых мостов и тлеющих надежд. Я продолжаю любить, невзирая на боль предоставляемой разлуки.
– Забери меня с собой, отец Григорий, в Будогощь.
– Нет. У тебя и здесь найдётся чем заняться, гид-переводчик.
– Ну, да. Ты у нас всё знаешь.
– Не всё, конечно…
– Кто ты?
– В точку!
– Ты не хочешь ответить на этот вопрос? Не можешь?
– Да. Потому что на самом деле ты хочешь знать, кто ты.
– А на этот вопрос?
– Я знаю того, кто знает ответ. И ты тоже.
– Отец Григорий?
– Мм?
– Я ещё увижу тебя?
Всё-таки как потрясающе он умеет делать это: глаза говорят – возможно, брови приподнялись – сама подумай, и ни звука при этом.
– Может…, может лучше, если ты ещё очень долго не узнаешь ответа на мой вопрос, отец. А, когда узнаешь… Пусть он тебе понравится.
– И тебе, Мария.
ВНУТРЕННЕЕ МОРЕ.
Уступи, уступи Богу понемногу
Уста, уста станут пить,
Стану лить…
Воду на дорогу.
Боже, в чаше покажи
Сердцу ретивому:
Снова путь тебе лежит
К неродному дому.
Где же, где же дом родной,
Дом родной… нет в помине.
Ляжет от судьбы одной – до иной,
Путь отныне.
Где душа моя – там и я:
Мы едины.
Так дождись меня от огня
До седины.
Братьев и сестер
Созовешь согреться.
Разожжешь костер
От моего сердца.
Буду я нежна, горяча,
Как захочешь.
Я твоя княжна, я жена.
Днем и ночью.
Только ты дождись,
Ты дождись, понемногу…
Слезы, как дожди
Размыли дорогу…
Я – рыба. Я родилась в ночь с 28-го на 29-ое февраля, за пару минут до полуночи. Наверное, это могло бы означать, что я всегда всё успеваю в последний момент, или, наоборот, не успеваю, или делаю что-то преждевременно, но это вообще ничего не значит, кроме самого факта, что это так, и я имею день рождения раз в год, как все нормальные люди. Я думаю, моя жизнь, по крайней мере, до сих пор, была лишь чередой беспорядочно сменяющих друг друга фактов, между которыми невозможно установить никаких причинно–следственных связей. Иногда мне кажется, что кто-то, курирующий моё человеческое существование, ангел – хранитель или кто там – дежурный по жизни, просто задался целью расстраивать все мои планы и выкладки. Стоит мне более или менее логично сложить мозаику из своих ощущений, поступков и мыслей и увидеть наконец некую смысловую картинку собственного мира, как он, этот дежурный, берёт (или хватает) меня за руку и тащит куда-то и говорит моим внутренним голосом: «Смотри, это то, что ты имела ввиду.» И я с обречённым спокойствием, или с ужасом, или с отвращением, в зависимости от настроения, созерцаю хаос верных поражений, ошибочных ненужных побед, очарований какой-то ерундой, разочарований в великом. Я понимаю, я ничего не знаю о своей жизни, и оттого она лишена всякого смысла, или наоборот. Наверное. Всё, что я могу, как настоящая рыба, это чувствовать, или предчувствовать и понимать, что все умозаключения относительны, а попытки упорядочения сродни генеральной уборке в курятнике – имеют смысл только в процессе. Интуиция, осознание предстоящих возможностей, вероятно, компенсирует бесполезность наведения порядка в прошлом. Она помогает увидеть в давно знакомых людях безликих, равнодушных созерцателей моих попыток выплыть против течения. Позволяет разглядеть в случайно встреченных отца или принца, независимо от внешности, статуса и ещё, Бог знает какой социальной чешуи. Интуиция – мой спаситель и мой палач.