Ведьма немного постояла, потом бросила мёртвого щенка на землю. Из норы доносилось повизгивание. Ведьма посмотрела туда, откуда шли звуки, и медленно, осторожно, ползком опять забралась в нору. Снова послышалось рычание, и на этот раз Ведьма отступила довольно поспешно, а морда у неё была покрыта кровоточащими следами укусов. Щенка у неё в пасти не было. Видимо, Фея с мужеством отчаяния сражалась во тьме своего логова.
Сверкая налитыми кровью глазами, Ведьма принялась яростно раскапывать вход в нору, так что её бешено работающие лапы подняли целую тучу пыли. Конечно, говорить, что животное проявляет ненависть,— чистейшей воды антропоморфизм,— но трудно было не прочесть это чувство или нечто весьма близкое в горящих глазах чёрной суки, устремлённых в нору.
В этот первый день Ведьма не раз подходила к норе Феи, подкрадываясь той же бесшумной, осторожной поступью, с низко опущенной головой; глаза её ярко сверкали под чёрными надбровьями. Она больше не пыталась спуститься в нору, но всё время обнюхивала землю у входа и целыми минутами стояла, вглядываясь в глубину норы подчинённой суки. Потом снова уходила к собственным щенкам. Многие собаки, в том числе Брут и Иезавель, также стали проявлять интерес к норе Феи. Они наверняка знали, что там, внизу, появились щенки. Следующий день должен был показать нам, как вся стая реагирует на присутствие новой матери и новой семьи.
Наутро мимо логова стаи Чингиза проходил табунок из десяти зебр. Большинство собак быстро поднялись при виде зебр — в разгар сухого сезона эти животные редко уходят так далеко от водопоя. Обычно зебры почти не обращают внимания на собак — им нечего бояться этих мелких хищников. Но они не знали, что охота на зебр — привычное дело для стаи Чингиза.
На протяжении нескольких лет мы вели наблюдения за пятнадцатью разными стаями гиеновых собак. И только две из них охотились на зебр. Более того, стая Чингиза, если ей предоставлялся выбор, всегда предпочитала мясо зебр. Собаки достигли потрясающего искусства в охоте на этих крупных животных. Однажды трое взрослых самцов убили зебру совершенно самостоятельно, а трижды мы видели, как стая во время охоты разделилась и обе группы почти одновременно прикончили двух животных.
Если бы зебры продолжали двигаться шагом, собаки почти наверняка не тронули бы их. Мы несколько раз наблюдали, как во время погони тяжело раненная зебра просто-напросто останавливалась и ждала, когда подбегут собаки, и те, немного покрутившись вокруг намеченной жертвы и несколько раз попытавшись обратить её в бегство, в конце концов оставляли её в покое.
Но на этот раз, когда собаки бросились в погоню, зебры сорвались в галоп. Скачут они не так уж быстро, и всего за полминуты Стриж поравнялся с ними и цапнул за круп ту, что была ближе. В тот же миг другая зебра обернулась и кинулась на Стрижа, оскалив зубы и прижав уши к затылку,— это был жеребец, бросившийся на защиту кобылы. Стриж отпрянул в сторону. Жеребец гнался за ним несколько метров, а потом повернул и бросился на Распутина, который за его спиной преследовал кобыл.
Собаки немного поотстали, и жеребец догнал свой табун. Выносливости у зебр хватает ненадолго, и уже через пять минут одна кобыла стала отставать от табуна. Стриж молнией подлетел к ней и прыгнул, норовя схватить за хвост. Его челюсти сомкнулись, и он повис у неё на хвосте. Со стороны казалось, что он хочет остановить её собственными силами. Кобыла продолжала скакать, по Стриж висел у неё на хвосте, болтаясь из стороны в сторону, и скакать быстро она не могла. Поэтому очень скоро она оказалась далеко позади своего табуна. Трудно сказать, заметил ли жеребец, что она попала в беду, но он не вернулся выручать её, а продолжал скакать дальше в сопровождении остальных кобыл.
Через несколько секунд после того как Стриж вцепился в хвост своей жертвы, кобыла, проскакав метров двести пятьдесят, остановилась и повернула голову, словно стараясь достать и укусить своего мучителя. Но этого только и ждал Жёлтый Дьявол. Последнюю сотню метров он бежал рядом с кобылой и теперь молнией взвился вверх и вцепился зубами в её верхнюю губу. Это был особый трюк Жёлтого Дьявола. Когда необходимо произвести какие-нибудь болезненные операции, лошадь заставляют стоять на месте, захватив её верхнюю губу в так называемую «закрутку». Зубы Жёлтого Дьявола оказали такое же действие на кобылу: она застыла на месте с почти безмятежным видом, а стая тем временем сбегалась к ней. Через несколько минут зебра была мертва.