Диалог пошел легче, когда Варя рассказывала о своей нынешней жизни, о том, как помог ей пережить и проработать свои проблемы ее супруг. О детях, о которых она говорила с охотой и любовью. В конце, на наш традиционный вопрос, Варя, подчинившись жесту Кати указавшей на нужную камеру, глядя в объектив, произнесла:
— Что пожелать… мне хочется сказать — не молчите. Есть люди, добрые и милосердные, которые обязательно помогут, поддержат и не осудят. Это всегда страшно, это больно и страшно, поэтому об этом нужно рассказывать. Хороших людей больше, чем плохих, я точно это знаю.
После окончания съемки, недолго побеседовав с Варей и Витей, покидающих нас, начали разбор аппаратуры. Мы с Глебом грузили технику в багажник моей машины, пока Катя сдавала студию, и он, запихнув штатив в багажник, сжал мою кисть, когда собиралась закрыть его. Разглядывая блик закатного солнца на золоте на его безымянном, уже предполагая, что он сейчас скажет, глубоко вздохнула. И Глеб, которого я люблю, уважаю и обожаю, но иногда он меня подбешивал излишней проницательностью, произнес:
— Я в который раз замечаю, что ты проецируешь на себя. Кать, меня начинает это тревожить.
— Я не проецирую. — Отрицательно мотнула головой, мягко, но настойчиво высвобождая свою руку и закрывая крышку багажника.
Глеб, стоя рядом со мной, разглядывающей линии обогрева заднего стекла, не стал отвечать, молча ожидая. Внимательно глядя на меня, переваривающую обрушившиеся подавленные эмоции. И я, сдавшись, проговорила:
— Ленке же наш отец, по сути, отчим, но она всегда его папой называла. В четырнадцать лет на новый год она попросила папу сделать ей еще один подарок и разревелась, всех нас напугав… кое-как выдавила, что очень долго об этом думала и попросила его удочерить ее. Ты же на моих днях рождения видел нашего отца, он всегда серьезный и с виду суровый мужик. А тогда у него глаза на мокром месте были. Я его таким один раз в жизни видела. Ну, может, что-то подобное было, когда Макса с роддома забирали, я плохо помню… А тогда он Лен обнял, сказал: «конечно, доченька»… — голос дрогнул и я, прокашлявшись, проглотила подкативший к горлу ком. На выдохе мрачно произнесла, — и когда такие съемки… я не могу, блять. У меня в голове не укладывается. Вот не сам факт что отчим с ребенком… у меня не укладывается то, что я слышала эту историю не один раз, в ней просто имена меняются. — Невесело усмехнулась, повернув лицо и посмотрев в непроницаемые голубые глаза, — так что с проецированием я согласна, но ваша тревожность безосновательна, Глеб Алексеич. Мой папа адекватный человек, что, оказывается, редкость, и меня это просто очень удивляет.
Глеб, улыбнувшись уголком губ, только собирался что-то сказать, но его взгляд метнулся к Абрамовой, вышедшей из дверей. С красными глазами. Глеб, убито вздохнув, покачал головой:
— Еще одна. Так, Катерины, сейчас сопли утираем, отвозим технику и по традиции в бар. Мне тоже продезинфицировать душу надо, так что сегодня я вас не просто сторожу, а собутыльничаю.
Поздним вечером пятницы я, затащив свое измученное последним рабочим днем тело через порог, только собиралась в одиночестве и наконец-то долгожданной полной и самое главное — безлюдной тишине отпраздновать начало своего отпуска, как обнаружила незамеченный пропущенный вызов от Ланга.
Перезвонила и как только Матвей принял звонок, я слегка оторопела от откровенного наезда в его голосе:
— Ты чего не здороваешься?
— Привет. — Не скрывая неприятного удивления, произнесла я.
— Очень вовремя. — Протяжно хохотнул Матвей. — Я сейчас из «Спаркса» вышел, смотрю, ты в такси садишься. Рукой махнул, ты посмотрела как на дурака, дверь закрыла и укатила.
— Меня не было в «Спарксе», я только с работы домой зашла. — Достав бутылку вина из холодильника и отставив ее на стол, поволоклась в ванную. — У меня на следующей неделе лазерная коррекция зрения. Хочешь со мной? Тебе тоже надо, судя по всему.
— В пятницу вечером дома? — Матвей пропустил мою шпильку мимо ушей и беззлобно фыркнул, — стареешь, Яскевич. Давай к нам. Ты знаешь, где «Спаркс»? На углу Московской и Пар…
— Нет, спасибо, у меня сериал стынет. — Зевнула, вяло стягивая с себя вещи.
— Сейчас, подожди, — произнес Матвей, когда кто-то позвал его на заднем фоне, — Кать, я перезвоню, окей?
Отозвалась безразличным согласием и сбросила звонок. После прохладного душа жизнь показалась не таким уж бренным гадством, а после глотка вина даже вполне себе ничего. Потрындев по телефону с Абрамовой и уговорившись завтра прикатить к ней и помочь с монтажом, я включила сериал, который шел мимо меня. Осознала это через двадцать минут и все-таки решила поработать. Зайдя в кабинет канала, посмотрев статистику и новые комментарии, где пользователи делились опытом перекликающимся с историями героев, едва не ушла в депрессию. Поспешно закрыла видеохостинг и зашла в инсту.