Именно тогда, когда внутри все почти ныло уже от, так сказать, нещадной эксплуатации, я, сидя напротив него за кухонным столом и разговаривая с ним о чем-то незначительном, неважном, когда он снова был изумительно ироничен при невозмутимом выражении лица; именно тогда я тлела стремительно до остовов, до того момента так свято и безупречно охраняемых. Его глаза, этот разнокалиберный по цветам и насыщенности калейдоскоп, безапелляционно топил в омуте испепеляющего вожделения, а его интонации при этом были так ровны. Совершенно уничтожающее сочетание. Выражение глаз и спокойного почти светского тона. Уничтожающее сочетание, потому что мы, все такие взрослые и зрелые люди, сидели за столом абсолютно обнаженные. Я неторопливо ела диетический йогурт, он перекусывал нехитрым салатом из найденных в недрах холодильника овощей, добавив в него каплю майонеза, щедрое количество перца и практически без соли, что породило у меня едва не ужас. Все-таки ставший ужасом, потому что в еде откровенничающий Станислав Сергеевич оказался тем еще извращенцем. Он не любил соленую еду, оказался противником сахара, был равнодушен к кондитерским изделиям, отрицал хлеб как данность, терпеть не мог кисломолочные продукты, но зато ведрами и непрерывно мог пить кофе, а любое испорченное солью блюдо, по его мнению можно было спасти тонной перца. Он бы добавлял эти тонны во все, в том числе и в налитый ему кофе, но пока стеснялся, видимо.
Непередаваемая по ощущениям атмосфера. Еще несколько минут назад он вжимал меня в эту столешницу, заставляя давиться криком, когда оргазм накрыл так, что сознание померкло, а сейчас почти светские люди, обсуждающие субъективным плюсы и минусы кухни разных стран. Диалог прервался, когда мне вновь позвонил незнакомый номер.
Вернувшись с телефоном и усевшись на свое место напротив Стаса, приняла звонок, озадачившись ответившему на вызов незнакомому мужскому голосу, который в ночной тиши кухни Стасу было наверняка хорошо слышно.
— Здравствуйте, вы мне звонили, — произнесла я.
— Да, это Алексей, — в незнакомом голосе почувствовалась улыбка.
— Какой Алексей? — удивилась я, глядя в спокойные контрастные глаза.
— От которого вы уехали с тонировочкой, Катерина Андреевна, — хохотнул ДПСник.
— А-а-а, здрасьте, — подавила ухмылку, задумчиво наблюдая за Станиславом Сергеевичем непоколебимо заканчивающим трапезу.
— Катерин, может быть увидимся завтра? Или может даже сейчас. — С ноткой томления предложил Алексей.
Стас заинтересованно посмотрел на часы над столом, показывающие первый час ночи и перевел взгляд в глаза мне, очень сдерживающейся.
— Ох, Алексей, — глубоко вздохнула я, — сожалею, но не могу. Я завтра замуж выхожу.
Стас одобрительно кивнул, спокойно приканчивая салат, а Алексей немало удивился:
— К… как?
— Представляете, я была беременна и не знала. У меня были отношения с несвободным мужчиной, он мне, кстати, машину и подарил. Потом о нашей любви узнала его жена и нам пришлось расстаться, а когда выяснилось, что я ношу его ребеночка под сердечком, он развелся и уже завтра у нас свадьба. Я так счастлива, Алексей! Так счастлива! — вдохновленно тараторила я, глядя на невозмутимого Стаса, отпивающего кофе.
— Но э-э… а… поздравляю, — совсем растерялся Алексей.
— Спасибочки! Ой, Алексей, мне пора бежать на…
— На УЗИ, — негромко подсказал Стас запнувшейся мне. Когда я воспользовалась подсказкой зала и завершила разговор с выпавшим в осадок Алексеем, ровно так сказал, — это было так трогательно. Можно я приду на свадьбу со своими братанами? Мы будем громче всех петь и танцевать. Ты утрешь слезу, а твой муж спросит, кто это и ты ответишь… — вопросительно приподнял брови цитатник бандитских пабликов «вконтакте».
— Ахмед из цветочного, — фыркнула я, вставая из-за стола, чтобы через пару минут сесть на колени ему, прыснувшему и слегка отодвинувшегося от стола, чтобы мне было удобнее.
— Что за Ахмед? — озадаченно приподнял бровь Стас, скрещивая предплечья на моей поясницы и чуть просаживая на набирающей силу эрекции.
— Не знаю, — пожала плечом я, удобнее устраиваясь на нем, и поставив локоть на его плечо, слегка массировала пальцами затылок, — мое искусство оперативного вранья иногда дает сбои.
— Это хорошо, — кивнул он, сделав глоток кофе. Посмотрел на меня и в контрасте глаз на контрасте с уже отчетливо ощущаемой эрекцией, отчетливо читаемая тень серьезности, — я не люблю, когда лгут.