— Уф… — вздохнула я, — мы давно дали Самвелу погоняло Сам-вери-вел, и я которой раз убеждаюсь, как же это точно.
— Это еще не все, — в голосе Миланы скользнуло эхо сарказма, — Светы не было при этом разговоре и не просто так. Она подходит ко мне, отпрашивается на час, я ее отпускаю. После того как она ушла, пришел Ахмед, прикинь. То есть он ее вызвонил, отправил куда-то и пришел ко мне объяснять ситуацию и извиняться.
— Какой охеренный сериал, держи меня в курсе!.. — гоготнула я в унисон с ней.
Милаша что-то сказала, но я не расслышала, потому что в этот момент дверь, которую я считала не рабочей, распахнулась и задела ведро, стоящее перед ней. Оно тут же повалилось на бок расплескивая воду. Прямо по направлению к белому замшевому рюкзаку с недоеденным батончиком, моими лекарствами и документами.
Ругнувшись, в один скок преодолела расстояние до рюкзака и даже успела подхватить его. Не рассчитала только одного — когда в босоножках стоишь на прорезиненном коврике, это одно, но когда подошва встречается с мокрым глянцем плитки, это совершенно другая история.
Испуганно прижав рюкзак и телефон к груди, готова была к падению, хотя инстинктивно боролась за равновесие, но вторая нога тоже проиграла, однако меня и рюкзак благородно спасли.
Обоняния достиг шлейф свежего парфюма, когда твердый, почти болезненный хват за левое плечо и правую руку резким рывком прекратил воздействие гравитации на меня и дал секунды напряженной мне взять опору под собой.
Сердце бахнуло где-то у горла, разлив запоздалый адреналин по сузившимся сосудам.
— Вы в порядке? Стоите? — раздался над ухом негромкий баритон, удивительно сочетающийся с запахом в обонянии и крепчайшим хватом на мне.
Утвердительно кивнула, ощущая спиной чью-то грудь. Хват чужих рук тут же расслабился, а через секунду вовсе исчезли прикосновения.
Пульс еще был немного ускорен, когда я оглянулась.
Уборщица, собирая воду, изумлялась, что вторая дверь была открыта, а мой спаситель, удостоверившийся, что со мной все в порядке, присел на корточки, собирал свои оброненные, благо не в лужу, бумаги. Оторвав взгляд от него, я тоже присела на корточки, чтобы поднять свои слетевшие очки и одновременно сообщая по телефону заинтригованной Милаше, что я перезвоню.
Сунув мобильный в карман комбинезона, потянулась за ближними ко мне листами, скрепленными степлером, усилием заставляя себя отвести взгляд от находящегося рядом мужчины, который длинными, ровными пальцами поднимал с пола знакомое согласие на лечение.
И с него очки не слетели, к сожалению.
Лицо, немного склоненное вниз и вбок, наблюдающее за своими пальцами, с правильными пропорциональными чертами и высоким лбом. Тёмно-русые волосы острижены в аккуратный короткий полубокс, а равномерно загорелая кожа, легкая небритость, придавали ощутимое мужское обаяние. Но мой взгляд притянула выразительная линия губ. Сейчас чрезвычайно расслабленно и чуть досадно улыбнувшихся, от чего на впалых щеках обозначились намеки на сумасводящие ямочки.
Я протянула ему договор с клиникой, пытаясь вглядеться в его глаза, сейчас преступно скрытые очками, сквозь затемненные стекла которых в подробностях не рассмотреть, но и без того было понятно, что едва ли там что-то испортит впечатление, ибо и телосложение прекрасное. Высок, даже в присяде, я с уверенностью могла заключить, что он высок. И, благодаря не слишком скрывающим фигуру шмоткам в виде простой белой футболки, джинсовых шорт и кроссовок, очевидно, спортивно сложен.