Машина не просто свежая, а свежайшая. Я бы сказала прямо из печки. Хорошей такой, возможно даже немецкой печки. И этот запах узнаваем в насыщенной кондиционерной прохладе темного, приятно пахнущего салона, заставивший меня провалиться на пять лет назад в прошлое и умилиться.
Посмотрела на мужика, явно заметившего мою инвентаризацию. Он вроде бы в лице не изменился, снимая машину с режима парковки, но знакомое скучающее выражение промелькнувшее в глазах, подсказало мне, что меня только что определили в стан девиц, ведущихся на дорогих железных коней. Да и ладно, я бы тебе сама заплатила, если бы изначально знала, что за буйвола ты обкатываешь, — думала я, с легким азартом улыбнувшись ему, запоздало сокрывшему тень разочарования в глубине одуряющих цветов.
Не могла предположить, к каким именно выводам его привела такая линия моего поведения, однако, за то, что он продолжил наше общение в чарующем меня ключе, я была ему определено признательна.
— Это не черная жемчужина, — как ни в чем не бывало произнес он, выезжая с парковки и направляя автомобиль в сторону выезда на проспект, а я быстро признавалась Лене по смс, что госномер я не успела заметить, но я сейчас мимо нее буду на мерине проезжать, пусть сама посмотрит. — Какая у вас зоркая слепота.
Абсолютно непроницаемое лицо и очень ровный голос, с едва уловимыми в тембре переливами мягкой иронии, ненавязчиво оплетающими слух. Органично. Это выглядело очень органично вкупе с его обликом, на первый взгляд таким невозмутимым и спокойным.
— Я экстрасенс. — Сообщила я, он кратко рассмеялся и сделал вид что поверил и впечатлен. В этот момент мы проезжали мимо Ленки, стоящей у своей машины. Повернула лицо в свое окно и махнула рукой сестре, прекрасно осведомленной о моей слабости к Мерседесам и с непроницаемым лицом глядящей на меня, пользующуюся ракурсом, когда водитель меня не видит и восторженно ей улыбаясь, радостно двигая бровями. По детски, согласна, но смешно же. Ленка закусила губы, на середине подавив закатывание глаз, ей же еще госномер рассматривать, а со зрением у нее тоже не все ладно. Я уже была на грани и сдерживалась из последних сил, чтобы не расхохотаться и пытаясь отвлечься, картинным пассом провела ладонью над консолью. — И экстрасенс чувствует что-то дьявольское в этой шайтан-машине.
— Меня, наверное. — Задумался он, слегка нахмурившись и глядя строго перед собой, становясь в очередь на выезд на проспект и не стараясь, негромко пропел, — мама ама криминал.
Веселья во мне, как и очарования вновь поубавилось, ибо тотчас на задворках сознания воцарилась пока легкая настороженность, напомнив, что в каждой шутке, как известно, доля шутки. А вот у таких субъектов, с шикарным чувством юмора и уникальной манерой подачи, велика вероятность делиться правдой в видоизменённом формате под напылением иронии, а потом смотреть в глаза с полноправным осуждением и заявлять: «ну я же говорил» и ничего не докажешь, потому что тебе и вправду говорили, а то, как несерьезно ты это восприняла, уже исключительно твои проблемы.
Его слова о брате, отбывающем срок, уже не казались мне просто шуткой. Может я и ошибалась, но всегда лучше перебдеть.
Усаживаясь удобнее в кресле, не скрывая критичного отношения к сказанному им и вещам такого рода в принципе, спросила:
— Вы же не серьезно, верно?
Потому что я знала, сколько стоит такая машина и с «ама криминалами» мне никак нельзя связываться.
— Как никогда серьезен. — Ответил он, спокойно кивая и неотрывно наблюдая за плотным потоком. — В двенадцать лет я ограбил огород. Мой бро Арс, настоящий гэнгста, сказал, что там яблоки бомба просто. Продадим — поднимемся. В нас стреляли. Солью. К счастью, мы выжили.
Улыбнувшись, покачала головой и отвела взгляд. Перед тем как влиться в движение по проспекту он уточнил адрес. Назвала и отринув мысли о стеснении, направила на себя поток кондиционерной прохлады, вытерла вновь выступившие слезы и, украдкой посмотрев на него, уточнила:
— И это вы на яблоках так поднялись?
— Отчасти и на них, но вид плантаций и фазенд был не принципиален. В основном на удобрениях, так сказать. Так же занимались мульчированием почвы, защитой от бактерий, болезней и вредителей всяких. Но дело не пошло и я бросил этим заниматься.