Перова, взглянув на Катю в моем блейзере, сидящую рядом со мной, задала вполне очевидный вопрос безупречно поставленным голосом.
— Екатерина Васильевна Абрамова, — представилась Катя, извлекая из кармана корочки, чтобы на пару секунд в развёрнутом виде продемонстрировать удостоверение директору, нисколько не замявшейся и ровно посмотревшей на меня, начав:
— Мы не…
— Все в порядке, — негромко произнесла Катя, — я родственница и сейчас не при исполнении. — Она убрала удостоверение, ровно сообщив, — но превентивные меры не лишни.
Перова просто кивнула, доброжелательно сухо, будто на автомате, улыбнувшись. Мне показалось, что я сижу на берегу болота. Вроде так красиво, а не живо и равнодушно засасывает, если наступить.
Макс вошел в кабинет несколько минут спустя, после предупреждения шустрого секретаря, успевшего подать нам с Катей чай.
Брат сел напротив меня, приветственно кивнув спокойно улыбнувшейся мне и Абрамовой, но никак не выдав удивления ею присутствию. Перевел взгляд на Перову, слегка опустившую подбородок и глядящую на него немного поверх стекол очков. Она была прекрасным учителем, действительно понятно и доступно преподавала алгебру и геометрию. У нее была хорошо поставлена речь, твердый характер и когда дело не касалось публичных мероприятий, она предпочитала говорить кратко и по существу. Перова перевела взгляд на меня и сообщила:
— Сегодня во время обеда у Максима произошел конфликт с одноклассником, Платоном Потаповым. Максим толкнул Платона, а когда тот упал, то Максим плюнул в него. Ваш брат уже достаточно взрослый молодой человек, чтобы понимать, что любую ссору можно и нужно разрешать не применяя физическое насилие, и тем более не прибегая к методам публичного унижения личности, ее чести и достоинства.
Неожиданно. Неприятно. Но должна быть причина.
Я посмотрела на исполненного покоя Макса, не возражающего, не протестующего, вообще никак не отреагировавшего, и спросила у него:
— Это правда? — Он посмотрел на меня и кивнул. — Почему ты это сделал?
— В девятый класс пришла новенькая. Мы были в столовой. Она взяла поднос и шла к столу. Потапов подошел к ней и расстегнул молнию блузки. Все засмеялись, она растерялась и стояла с подносом. Я и Антон встали из-за стола и подошли к нему. Я толкнул его, Антон подставил ему подножку и он упал, потом я в него плюнул.
Стерильность опасна тем, что избавляется не только от грязи, она по сути своей бездушна, а природа не терпит пустоты, особенно там где все становится размытым, обезличенным. Честность может быть груба в методах, может быть даже уродлива лицом, но безликой она точно не бывает.
— Почему ты не ударил Платона? — спросила, глядя в такие похожие глаза. Если что и вызвало у меня недовольство, то только это.
— Извините, но… — голос Перовой приобрел нотку давящей твердости, однако мой брат был воспитан так, что на заданный вопрос нужно давать ответ, поэтому он фактически тут же откровенно признал:
— Я хотел, но Антон подставил ему подножку. Потапов знал, что я его ударю, поэтому он не вставал. Из-за этого я в него плюнул.
— У вас есть еще вопросы? — Повернула лицо к Перовой, с тенью неудовольствия в холодных глазах глядящей на меня. Она поправила очки и без того сидящие ровно. Жест-адаптор. Я пристально смотрела на нее, не моргая. Пауза ожидаемо немного затянулась, но прервала ее она бесстрастным тоном:
— Екатерина, вы должны понимать, что подобное не просто неприемлемо…
Перебила без эмоций:
— Неприемлемо то, что у вас под носом невоспитанный дурачок издевается над девочкой, только пришедшей в новое учебное учреждение, а когда его за это наказали, он побежал жаловаться учителям. Вот это неприемлемо.
— Вы поощряете грубое, практически дивиантное поведение. — Режущая кромка льда в вежливом голосе, произносящим регрессирующие мышление выводы из этих новомодных стандартов воспитания безликих и бесполых (и нередко безмозглых) хрустальных существ, которые потом соревнуются в нытье о токсичных родителях, отношениях, обращении и своей невыразимо тяжкой жизни на просторах интернета. Далее, Перова, правильно заключив, что пытается войти не в ту дверь, вооружилась тяжелой артиллерией — аргументацией, формируемой опять же этими новомодными стандартами, — Максим занимается особым видом спорта, — и это лицей поощряет, охотно идя навстречу и по части постоянных тренировок, занимающих огромное количество его времени, и тем более не чиня препятствий, когда у него начинаются сборы и соревнования, — и на льду иногда допустимы некоторые особенности поведения, но когда Максим выходит за его пределы, то следует не забывать, что вокруг не противники и у них нет защитной амуниции. Платон мог получить травму, что повлекло бы неприятные последствия как минимум для спортивной карьеры Максима.