Матвей, недолго поскучав, нашел себе новое занятие — ударился в криптотрейдерство, на этот раз сам и один. И снова уверенно вел свое детище к успеху, поэтому мы с Абрашей уже сделали ставки через сколько ему это надоест. Она ставила два года, я год, пока прошло чуть больше полугода.
— Окей, — кивнула, аккуратно смяв упаковку. — У меня съемка, за мороженое спасибо.
— Ладно. — Матвей протяжно и неторопливо выдохнул дым в сторону и, сбив с окурка тлеющий конец, серьезно начал, — будут обижать, — иронично глянув на меня, завершил, — не обижайся. Чи видьямо, ми амор!
В испанском я была не сильна, но переводилось вроде бы как «увидимся, моя любовь». Быстро порывшись в закромах памяти, чтобы отыскать что-нибудь помимо банального «чао!» в ответ, наткнулась на более оригинальный вариант, оставшийся после давно просмотренного «терминатора» и несколько подкорректировала его:
— Аста ла виста, амиго! — Я уже протянула ладонь к ручке двери, но Ланг перехватил мои пальцы и ловко и тесно переплел их со своими.
— Там по-другому было, — прикусив губу, играючи подался вперед, к моим губам.
— Френдзона, Карл, — поморщившись, отвела лицо, одновременно отстраняя его за плечо рукой со смятой упаковкой мороженого и не заботясь, что могу испачкать, прохладно сообщила, — Матвей, не проявляй ко мне неуважение, это раздражает.
Ланг почти сразу подавил себя, когда начал закатывать глаза и, лениво улыбнувшись, отступил. Расслабленно махнув рукой на прощание, отвернулся и начал спускаться по лестнице. Пару секунд посмотрев ему в след, зашла в здание. Поднявшись по лестнице на второй этаж, остановилась рядом с дымящей в окно Абрамовой.
— Красив, подонок. — Выдохнула в дым Катя, одобрительно глядя на задницу Ланга, усаживающуюся в машину.
— Вот всем хорош, — солидарно кивнула, с легкой печалью глядя как железный конь Ланга выкатывается с парковки. — Жалко, что торчок.
— Снова предлагал воссоединиться для страстного кофебрейка в бренном бытие? — Абрамова затушила сигарету и оперлась о подоконник, пристально вглядываясь в подножье лестницы.
— Даже обещал бросить Вику и наркоту. — Тоже оперлась о подоконник, пытаясь разглядеть то, что так заинтересовало Абрамову, не без сожаления заключившую:
— Эка наивная душа. А что он там выкинул?
— Смартфон. — Я уставилась на урну, поняв ход ее мыслей. — За сотку с лишним толкнуть можно, если уцелел.
— Деньги пополам. И это значит, Яскевич, что вырученная сумма делится поровну на двоих человек. Перестрахуюсь и уточню: на двоих это я и ты, и мы поровну разделим сумму. Поровну, это когда у меня и у тебя одинаковое количество денег. Одинаковое значит, что у тебя будет столько же денег, сколько у меня.
— Я на шухере, ты в помойке копайся. — Согласно ухмыльнулась и Катя стала спускаться вниз.
— Тогда мне шестьдесят процентов. — Далекое еврейское наследие в остановившейся и обернувшейся Абрамовой все же было живо.
— Пятьдесят пять, — отрезала я, открывая раму, высовываясь из окна и оглядывая почти пустую парковку, — и ты роешься в урне, а я беру на себя продажу с этими всякими мамочками-в-декрете-сделайте-скидку и а-точно-не-краденый-а-чо-продаете-тогда.
Катя, быстро прикинув в уме соотношение нагрузки позором копания в мусорке и затраченными при продаже нервами, все же согласилась на пятьдесят пять.
Мы с Абрамовой были на первом курсе юридического универа, когда подружились с Эльвирой из параллельной группы. Эльвира была добродушной, сообразительной и смешливой, зачастую являлась эпицентром разума и оплотом рациональности в наших гулянках и поисках приключений на пятые точки. Не доброй она становилась, когда нам оказывали внимание либо нетрезвые мужчины, либо эти знаки внимания были агрессивного формата. Некоторое время спустя Эльвира выпила лишнего и у нее развязался язык, так мы с Абрамовой поняли причину ее порой гипертрофированной и внезапной агрессии на мужиков в подпитии, либо полного ее ступора, когда агрессию проявляли уже к нам. Самое страшное — впоследствии мы с Катей узнали, что история Эльвиры, с раннего детства подвергавшейся домогательствам и сексуальному насилию со стороны родственника, не такая уж редкость, но это было потом. А в тот момент мы сумели ее убедить обратиться к психологу и в кризисный центр для женщин, переживших насилие. В качестве поддержки записались в этот центр волонтерами и ходили вместе с ней. Эльвира сумела проработать проблемы, закончила университет, вышла замуж за иностранца и уехала. Расстояние, разная жизнь и часовые пояса постепенно свели наше общение до необходимого минимума вроде телефонных поздравлений с праздниками и недолгих разговоров ни о чем.