— Что ты чувствовала тогда?
— Страх. — Варя снова изменила положение тела, слегка опираясь локтем на подлокотник и глядя в пол, закусила губы на секунду. — Мне было очень страшно. Я не могу сказать, чего конкретно я боялась, мне просто было страшно.
— Ты испытывала вину?
Она вздохнула и снова невесело улыбнулась. Взяв стакан воды со столика рядом с ее креслом, пригубила, на секунду дольше требуемого закрыв глаза. Нежелание касаться этого вопроса, ей нужна передышка перед ответом, плюс сработала вегетатика — у нее пересохло в горле, ибо тема имеет высокую эмоциональную значимость.
— Варя, мы можем прерваться. — Успокаивающим тоном предложила я и посмотрела на кивнувшего Глеба, неотрывно следящего за бывшей пациенткой сидя на диване рядом с напряженным супругом Вари, недалеко от Кати, снимающей наушники и собирающейся остановить запись.
— Нет, все в порядке. — Отрицательно повела головой Варя, неловко и с извинением улыбнувшись мне, неторопливо кивнувшей. — Обстановка дома была не очень. В школе Нина начала перживать, когда я ей сказала, что все выдумала. Мне кажется, что тогда я в это почти поверила. Я… даже говорила Нине, что Никита на самом деле очень хороший, что он меня любит и я не знаю, почему я ей соврала насчет него. Честно, я его оправдывала, — в глубоких карих глазах Вари затертая нервозность и эхо стыда, — даже для себя в тот момент.
— Варя, ты говорила об этом с психологом, — негромко напомнила, снова кивая и не отпуская ее взгляд, — Стокгольмский синдром это патологический механизм адаптации. Он неправильный, но когда у человека нет никакого выхода, психика оберегает себя как может, в том числе и таким путем. Это не значит, что ты поступала плохо, пытаясь прикрыть насильника, это значит, что ты переживала стресс такой силы, что инстинкт самосохранения избрал подобный вариант защититься от него и того что он с тобой делал. — Сделав секундную паузу, расставляя акценты, убедительно произнесла, — ты абсолютно ни в чем не виновата и тебе не надо стыдиться, тебе просто нужна была помощь. — Варя, глядя мне в глаза, немного расслабилась — в немного приподнятых плечах перестало угадываться напряжение, взгляд стал спокойнее и я, вновь стерто полуповторяя ее позу, продолжила, — Нина ведь не стала слушать тебя, правильно?
— Да, она рассказала своим родителям и они пришли к нам домой с милицией. Вернее полицией, тогда милиция еще была. Отчима посадили на тринадцать лет, он умер от пневмонии через семь. Когда его посадили, с мамой отношения окончательно испортились и я уехала жить к бабушке, к папиной маме. Папы на тот момент уже не было в живых, но с бабушкой я всегда поддерживала отношения. Близкими они стали, когда все выплыло наружу. С мамой мы по сей день не общаемся. Я пробовала поговорить с ней несколько раз, но она… как будто я ей совсем чужая.
— А с братьями ты общаешься?
— Тоже нет, — слегка пожала плечом Варя, и одновременно уголок ее губ на краткий миг пошел вниз — сожаление.
— Они знают, что случилось? — добавив участия в интонации, спросила я.
— Не думаю. — Покачала головой Варя.
— Как сложилась твоя жизнь? — поймав ее взгляд, улыбнулась, немного склонив голову в сторону дивана, на котором был ее муж.
Варя тоже улыбнулась и на секунду повернула голову в его сторону.
— После окончания школы я поступила в институт, там познакомилась с будущим мужем. У меня до этого были отношения, но так… несерьезно и… — Варя заметно подбирала слова и замолчала, слегка нахмурившись и глядя в пол.
Снова погружение в трясину, ей сложно и стыдно говорить об этом. И стыдно не потому, что недалеко ее муж.
— С людьми, которые не всегда хорошо к тебе относились. — Завершила я, и она согласно вздохнула. — Это последствия тех отношений, что были в твоем доме. — И потянула ее из трясины, подсказав, — когда ты осознала это?
— Когда познакомилась с Витей. Ну, с мужем, на тот момент будущим, — Варя улыбнулась. Черты ее лица, слегка искаженные напряжением, расправились. — Витя был непонятный для меня и сначала я не хотела с ним общаться. Хорошо, что тогда я обратилась в кризисный центр и работала с Глебом Алексеевичем. Начала понимать, почему я выбирала мужчин, которые плохо ко мне относились, и почему мне Витя кажется странным. Нормальные мужчины для меня были странны, — неловко хохотнула и снова посмотрев на мужа, улыбнувшегося ей в ответ. Она повернулась ко мне, — сейчас у нас все хорошо, мы работаем, у нас подрастают дочка и сын.