Я старательно не задерживала взгляд на его профиле, потому что неизменно спускалась с лица ниже. По шее, по вороту черной рубашки на расправленные плечи, на руки. Пальцы. Особенно те, которые были в непосредственной близости и их так хотелось коснуться. Сжать. Переплести со своими и положить туда, где они будут смотреться лучше — на мое бедро. Можно и на его, но на этот раз я была совсем не уверена, что смогу сдержаться. На его ноги я вообще старалась не смотреть, ибо неизменно взгляд упирался туда, где я сегодня ночью должна сидеть.
До здания кинотеатра оставалась пара минут и я завершила свой не особо длинный и интересный автобиографичный рассказ, а Стас, улыбнувшись, возразил:
— Так рано ты крест ставишь, сериал еще не досняли же, — кто бы знал, что эти слова станут пророческими…
Места на небольшой парковке у здания не нашлось. Стас, фактически уперевшись передним колесом в двери, велел мне выходить, поскольку машину придется оставить на вместительной парковке универмага напротив кинотеатра, а с учетом того, что на улице холодно и дождь, ему совесть не позволит заставлять меня мокнуть и страдать пока будем идти кинотеатру, он сделает все в одиночестве.
Говорил это с таким серьезным видом, будто на фронт собирается. Я, плотнее запахнув на себе его тренч, сделав вид грустный, но преисполненный надежды на лучшее, от сердца пожелав ему удачи в грядущем нелегком деле и заверив, что буду верно его ждать, покинула салон. Мерс отъезжал и я, взбегая по ступеням, тихо простонала от острого желания немедля вернуться в машину и начать совместную репетицию для своего авторского кино с возрастным цензом восемнадцать плюс.
Он пришел вскоре и изучив расписание сеансов, мы сошлись во мнении что сейчас в кинопрокате не такие интересные ленты, которые мы недавно друг другу пересказывали. Он только открыл рот, чтобы, очевидно, предложить еще одну локацию, но у меня уже терпения не хватало:
— Стас, — бросив взгляд на наручные часы, начала я, — совсем забыла… ты извини, но мне завтра рано вставать. Подбросишь до дома?
— Я… — в контрасте глаз легкое недоумение в смеси с протестом, но через мгновение лицо абсолютно непроницаемо, и посмотрев в сторону кафетерия, где у касс была очередь, спокойно сказал, — да, конечно. Только воды возьму.
Вроде умный мужик же…
— У тебя воротник слегка… — сделав отстраненный вид, протянула руку к идеальному воротнику, якобы чтобы поправить. И также якобы невзначай слегка царапнуть кожу над ним.
Реакция была. И эмоциональная, в виде на секунду дольше необходимого прикрывшихся глаз, и физическая в виде легких мурашек на коже шеи. Я, разумеется, какой-то реакции и ожидала, но не такой выраженной, от которой у самой дыхание перехватило из-за понимания насколько он на самом деле хочет и как хорошо это умудряется скрывать. Охуеть выдержка у него, однако… Которая едва не пошла по одному месту, когда он посмотрел сглотнувшей мне в глаза.
— И мне колу возьми, — слегка севшим попросила, напоминая себе, что вокруг слишком людно для того, что хочется сделать.
Стас, кашлянув, кивнул и отошел к кассам. Я старалась на него не смотреть, разглядывая идущее на спад ненастье за стеклянными дверьми. Чувствуя, что он этим пользуется, придала себе вид задумчивый и возвышенный, встав так, чтоб повыгоднее смотрелась фигура с его ракурса. А в голове кроме восторженных и измученных томлением воплей ничего нет. Можно было сократить и вообще без кофейни обойтись, столько времени потеряли… Хотя, вот именно после нее желание сегодня же несмотря ни на что удовлетворить физическое влечение и вышло в абсолют. И не только у меня, скорее всего…
Взяв колу мне и минералку себе, Стас эффектно ко мне подкатил. Буквально. Взял небольшой разбег и проехавшись полметра по глянцу плитки до обескураженной меня, с невозмутимым видом протягивая мне бутылку, поинтересовался:
— Девушка, ваши родители случайно не саперы?
— Иначе откуда у них такая бомба? — усмехнулась я, открывая бутылку.
Стас досадно скривился и кивнул. Наблюдая за моими губами, когда сделала глоток. Снова поймав себя на этом, отвел взгляд. А я радовалась, что не подавилась, потому выражение его глаз ясно сообщало, что у моих губ он видит совсем не бутылку. Господи, как мы дома доедем вообще…