О да, пожалуйста!..
Когда Стас перешел дорогу, с рук меня все же не спустил, спокойно так неся к своему коню и даже дыхание у него не сбивалось. С трудом подавляла порыв переставить руки и податься вперед, чтобы коснуться губами губ. С большим трудом, особенно, когда он остановился у пассажирской двери и аккуратно поставив меня на землю, снял машину с сигнализации и открыл дверь:
— Карета подана.
— Гранд мерси, — вновь отвесив книксен, села в не успевший остыть салон. Почти свалилась в него.
Пользуясь теми краткими секундами, пока он обходил машину, чтобы сесть за руль, я дала себе волю и лицо перекосило от цунами внутри. Краткий, но все же выход эмоций, позволил себя держать в руках гораздо надежнее, и когда он сел за руль мы вполне по светски начали трещать,
У меня был диссонанс из-за ощущения, будто мы давно знакомы просто долго не виделись. Чувство этого дежавю рождала ощутимая схожесть в ценностях, в интересах, во взглядах, в стиле общения. Не возникало пауз ни на поиск слов, ни на поиск тем. Полная синхронизация в легком взаимном троллинге, в намеренно удерживаемом в рамках приличия флирте, когда воздух в салоне нагревался не только благодаря адаптивному климат-контролю. Воздух нагревался, сквозил сквозь поры, насыщал разогретую кровь адреналином, ускоряя и без того далеко не медленное сердцебиение. Есть такой разряд удовольствия, как мучительное ожидание усугубляющееся единодушным садистко-мазохизким поведением. Уже обоим было все понятно: ни он сегодня не уедет, ни его не отпущу, поэтому мы делали вид, что нет, ничего не происходит и не произойдет, тем самым нагуливая и без того нехилый аппетит.
Вечер был удачный еще и потому, что нашлось место в обычно забитом моем дворе, да еще и прямо перед моей машиной.
— Зачем круговой тонер? — поинтересовался Стас, завершая парковку.
— Это ночью так смотрится, на самом деле на лобовом пятьдесят, на боковых тридцать пять. Закатала американским Ллюмаром, это металлизированная премиум-пленка и сидя в салоне не сразу поймешь что тонировка вообще есть. — Улыбаясь, смотрела исключительно перед собой, в лобовое стекло моей машины. Чувствуя, что он на меня смотрит, и как он смотрит. С самым светским тоном продолжила, — не всем мужчинам нравятся быстро ездящие девушки, даже если они никому при этом не мешают. Нравится это только пиздю… молодежи на колхозно тюнингованных отечественных каретах. — Слабо усмехнулась, боковым зрением видя, что он развернул корпус, положив правую руку на подголовник моего сидения. Выдержка затрещала, но я была упорной, — а вот это вызывает у перечисленных мною людей ассоциации, что за баранкой быстро едущей тонированной машины с красивым номером, находится брутальный молодец с горячей южной кровью, которого себе дороже подрезать или играть в догонялки, вводя того в бешенство. Игра на стереотипах иногда очень продуктивна.
— Если уж играть, то до конца. — Негромко хмыкнул он и я перевела на него взгляд. Задумчиво глядя на меня, Стас ровно продолжил, — а то найдется оп… оплашавший, который вынудит мерин остановиться, а оттуда вместо ожидаемого крепкого молодца выйдет хрупкая красивая девушка, а ошалевший уже желает битвы. Придурков много, бывают среди них такие, которых не останавливает то, что перед ними женщина.
— Биту предлагаешь возить? — заинтересованно приподняла брови.
— Это на крайний случай совсем. Атаковывать противника надо внезапно и непредсказуемо, поэтому говори первой и с кавказским акцентом. Я научу, это не сложно. Сперва надо поинтересоваться в чем, собственно, проблема. Вот так, — он лениво ощерился и с отчетливым наездом и южным говором гаркнул, — а чо стала, э!
С громаднейшим трудом подавляя смех, я попробовала повторить. Выглядело это такой жуткой палью, что он сам не выдержал и прыснул. Смех у него не только красивый, но и заразительный. Мне стало еще смешнее, а мои попытки все-таки повторить стали выглядеть еще хуже и смешнее.
Порочный круг разорвался, потому что мне не хватало дыхания смеяться и выступили слезы. С трудом попросив паузу и немного успокоившись, отпила колу и попробовала вновь повторить. На этот раз вышло получше, но улыбающемуся Стасу этого было недостаточно.
— Нет, ты делаешь не так, — покачал головой он, жестом попросив бутылку, — надо говорить на релаксе, но с дерзостью.
— Релакс и дерзость это не сочетаемо! — покачала головой я, старательно не глядя на адамово яблоко, когда он сделал пару глотков.
— Сочетаемо. — Невозмутимо возразил он, закрывая бутылку и отставляя ее в подстаканник. Поднял на меня взгляд и расслабленно встряхнув левой кистью на краткий миг растопырив пальцы, одновременно проговорил вновь с акцентом, — делай па кайфу, есть жи.