- Делай, как считаешь нужным. Главное, чтобы ты была довольна и счастлива. Ты, наверное, права...
Лариска взвизгнула тогда от радости и чмокнула меня в щёку. Она сияла, а я поселила в своей душе ещё один комок неуверенности в том, что с близким моим человеком всё будет в порядке. Я оказалась и права, и неправа.
С тех пор Ларка и её семья никогда не знали нужды. Даже более того... Они с мужем смогли купить хорошую квартиру, сына отдавали только в лучшие платные учебные заведения, где "тусовались" детки лишь из непростых и важных семей. У ребят появились отличные машины, через несколько лет они построили загородный дом, в котором жили с мая по сентябрь. Впрочем, и зимой они туда нередко наведывались в выходные и на Новый год. Я тоже там бывала часто, поэтому восхищаюсь и радуюсь за них: это прекрасный двухэтажный коттедж со всеми прелестями загородного бытия.
Но... Как же без "но"? Через несколько лет Ларка затосковала. Затосковала по самореализации. Помню, как однажды она вдруг призналась мне:
- Анька, мне есть, что сказать! И я хочу сказать, и знаю, как! Но я трачу себя на эту ерунду, да и времени у меня нет ни на что больше.
Вот. Это было как раз именно то, чего я опасалась с самого начала! Я знала, что Лара - умница большая, талантище и наверняка рано или поздно захочет сама писать прозу. Я ведь так и думала... Надо было это тогда сказать! Или не надо? Ведь квартира, дом, машины, благополучие...
- Брось всё, расторгни договор, пиши! - горячо заговорила я. Спустя многие годы решилась.
- Ань... - Лариска грустно закурила сигарету. - Мы все привыкли вот к этому уровню, понимаешь? Муж зарабатывает хорошо, но если я отстранюсь от гонки за мамонтом, то мы рискуем резко съехать вниз. Я уже не смогу. Да и не хочу. То есть, писать я хочу, но терять заработки - нет. Я много думала... думала бросить... И передумывала. Потому что уже не могу себе этого позволить. Не надо было начинать - это да, а уж теперь... Господи! - она схватилась за голову. - Что я несу? Как это - не надо было начинать? И где б я сейчас была? Где учился бы Димыч? Разве был бы у нас этот дом и всё прочее? Да ну, чушь, бред, - она даже сморщилась, будто сигарета оказалась горькой и невкусной. - Всё правильно я тогда решила. А сейчас... это просто плата за достаток и комфорт. В жизни за всё надо платить, за всё! Я плачу моей ненаписанной книгой... - подруга хмыкнула. - Как пафосно звучит, аж противно. Но так и есть, - я никогда прежде не видела у Лариски подобной тоски во взгляде. Тогда я поняла, что эта боль у неё очень сильная и глубокая.
Я была неправа, что смолчала много лет назад. Или права? Ларка вон сама в себе разобраться не может, куда уж мне лезть, куда? Буду продолжать просто поддерживать её в её же решениях. Любых. Но как поддерживать в решении, при котором у неё такой тоскливый и безнадёжный взгляд?
Тогда, в тот драматичный и переломный момент моей жизни, когда, с одной стороны, у меня начиналось нечто новое и прекрасное, а с другой - рухнуло, разбившись вдребезги, на мельчайшие осколки всё-всё прежнее, я поехала домой к очень благополучной, можно сказать, богатой, во всём успешной подруге - поговорить, припасть, спросить совета. Я поехала к далеко не самому счастливому человеку на этой планете, скорее, даже тоскующему и подавленному. Большинству людей это было бы смешно. К примеру, моя мама говорила, что Ларка "бесится с жиру, не знает, какого рожна ей ещё надо". Я пыталась объяснить маме, что это за рожон такой, но, как и для большинства, у которого представление о счастье - богатство-дом-машина-дорогой курорт, мои объяснения звучали идиотским набором слов, за которыми не было ничего, кроме всё того же "жира". Огромное количество народонаселения под болью понимает исключительно воспаление аппендикса или инфаркт, под тоской - долго невыплачиваемую зарплату, под невозможностью самореализации - отсутствие высокой должности и личного шофёра. По разговорам с разными мужчинами и женщинами - на работе, в гостях, на случайных тусовках, я давно уразумела, что это именно так и глупо искать какие-то глубины и рефлексии в обычных человеческих массах. Откуда, с какого рожна появилось и укрепилось убеждение в том, что россияне - немеркантильные, пекущиеся исключительно о высоком и занятые духовными поисками? Мне не приходилось много и подробно общаться с жителями других стран, поэтому ничего не скажу о них, но своих-то знаю, как облупленных! Деньги, шмотки, недвижимость, движимость, должности и прочее - главный смысл их жизни. Нет, я не ханжа и не отрицаю роль благополучия и достатка и ненавижу идею о "морали бедности и аморальности богатства" - это другая тема, не менее глупая... Но наши люди - что богатые, что бедные - часто вообще не имеют в жизни иных смыслов и другой боли в душе, у них всё измеряется рублями-вещами. И вовсе не в том плане, что бедные уважают богатых - ни в коем разе! Их ненавидят - из зависти. Потому что эти смыслы жизни должны принадлежать не "тем", а "этим", а ещё точнее - "мне". В противном случае ситуация именуется "несправедливостью", а везунчик объявляется аморальной личностью. Если же достаётся мне, любимому, то это как раз и есть высшая справедливость и попробуй посягни или усомнись! Изничтожат. Такая вот сложная и гадкая "мораль". Увы, но массовая.