...Через мгновение я уже снова лежу на спине в своей взрослой спальне, но в моих ушах застыл визгливый мужской вскрик: "Ой, что это? Больно же!" Я всё же ударила его? Как?
Последнее происшествие "с Сержем" стало переломными моментом. Я решила прекратить приём препаратов, от которых никакого толку, только хуже во всех остальных смыслах. И, надо заметить, самочувствие после этого довольно быстро улучшилось - во всём. Кроме замыканий. Но на них не действовало вообще ничего. Ни присутствие препаратов, ни их отсутствие.
И ещё, благодаря жуткому ночному происшествию, я поняла кое-что важное. Во-первых, причины тех моих детских бессонниц. До этого мне почему-то не доставало ума сложить два и два. Наверное, я всё же на самом деле не очень умная. Серж часто захаживал ко мне "поправить постельку", и каждую ночь я со страхом этого ждала. Вот вам и бессонница. А жуткие головные боли, которые начались у меня тогда и от которых не всегда помогал даже мамин пенталгин, это лишь следствие отсутствия полноценного ночного сна.
И последнее... Вероятно, именно с тех пор тема секса стала для меня болезненной и не радостной - на всю мою жизнь. В юности гормоны сделали своё дело - на время, они же постарались и на время же заставили моё сознание и подсознание выключить ту жуткую тему... Поэтому было и легко, и радостно играть в нормальные для мужчин и женщин игры. Какое-то время, очень недолгое. А потом опять навалилась свинцовая тяжесть - стыд, чувство вины, ощущение себя грязной при почти любом сексуальном контакте. Даже при намёке на него. Но память всё ещё блокировала чёткое осознание причины этого. И вот почему... теперь мне тоже это стало так очевидно!
Помню, как я пыталась что-то сделать с той ситуацией, которую мой мозг отказывался воспринимать правильно. И что было бы правильным? Осознать, что меня по ночам банально лапает педофил - мамин муж, и устроить революцию? Или затаиться и перетерпеть - несмертельно же, без последствий, и тогда скандалов не будет, да? Сознание десятилетней девочки болезненно крючилось и тряслось, как от ударов тока, было больно и мучительно, страшно и непонятно.
Однажды я не выдержала и решилась попытаться кое-что сделать..
Мама была одна, без Сержа, сидела на кухне, пила кофе и читала журнал. Я с деланно беззаботным видом, даже напевая песенку, подошла к ней, чмокнула в щёку и с улыбкой Гуимплена затараторила:
- А дядя Серёжа на самом деле такой добрый! Он меня как дочку любит, это так здорово! Вот приходит по ночам, - тут я чуть ни захлебнулась воздухом или слюной - не помню. Помню, что на некоторое время перестала дышать, просто не могла, не получалось, воздух в грудь не набирался. Поэтому получилась секундная пауза, в которую я успела заметить, как потемнело лицо матери, как сдвинулись её брови и сузились глаза. Эта мгновенная физиологическая задержка моей придуманной "спасительной" речи могла спутать все карты, испортить мне весь мой, как тогда казалось, идеальный, замечательный план!
- Что? - голос матери не предвещал ничего хорошего. В лучшем случае - визг и оскорбления. В худшем... я боялась думать. Надо было срочно исправлять ситуацию, и я, судорожно сглотнув воздух со слюнями, загалдела ещё пуще:
- Ну, он приходит мне одеяло поправить, даже подоткнуть его... подушку... там... поправляет... ноги укрывает... очень заботливо...
Деревянный человечек Гуимплен улыбался растянутым до ушей ртом, хотя в его маленькой душе холодел ядовитый ужас. Поймёт мама или нет? А если поймёт, то что будет? Как она отреагирует? Может, лучше бы не поняла?
Мама отодвинула чашку и швырнула в сторону журнал.
- Так, ещё раз. Серж приходит к тебе ночью... поправить постель? А ты ещё не спишь и ждёшь, что ли?
- Ой, нет! - звонко, по-пионерски отчитывался Гуимпленчик. - Обычно уже сплю, конечно! Но иногда из-за этого просыпаюсь, и тогда дядя Серёжа говорит "Спи, малышка, всё в порядке!" и сразу уходит. А у меня и одеялко уже подоткнуто, и подушка... удобная такая под головой...
- Ты это сейчас шутишь со мной или что? Или вы с Сержем договорились меня разыграть? Я не понимаю цели! Что вообще происходит? - мамин голос становился всё более опасным и обещающим муки ада.
- Нет, мам, почему? - теперь уже надо было играть до конца, хотя я поняла: толку не будет. Никакого. По крайней мере, для меня. - Я просто решила тебе рассказать, какой дядя Серёжа добрый.
- Ага... думала меня порадовать, да? Или... что? - теперь в мамином тоне слышалась издевательская насмешка. - В общем, так. Давай так... Ты эти глупости брось, идиотку-то из себя не строй. А то я не знаю, что ты уже как минимум год озабоченная дура. Чешется, да? Зудит? Фантазиями развлекаешься, ручками блудишь? - материн голос становился всё более металлическим, звонким и злобным. Помню, мне подумалось, что она всё поняла, обо всём догадалась и решила, что виновата я. Во всём виновата только я сама. Игра проиграна, мой план провалился. - В общем, только пикни ещё про это хоть кому-нибудь! Мало того, что себя выставишь озабоченной идиоткой, так ещё от меня получишь... на орехи... ох, как получишь! - мама даже занесла руку, чтобы показать серьёзность своих намерений, а я всё ещё с физиономией деревянного Гуимплена втянула голову в плечи и зажмурилась. - Прекрати улыбаться, кретинка! - мама уже орала. - Никакой дядя Серёжа тебе больше одеяло поправлять не будет! Забудь и не мечтай даже! Пошла вон отсюда, Лолита недоделанная!