- Нет, не совсем так. Я - новая репатриантка, как в Израиле это называется - ола хадаша.
- Правда? - радостно воскликнула дама, и тонкие её бровки подлетели высоко и почти на середине лба так весело запрыгали вверх-вниз, вверх-вниз, прелесть какая, цирк! - Надо же, мне бы и в голову не пришло! Мазаль тов, хамуда! Лёгкой вам абсорбции! Но вы... одна? - недоумение соседки было удивлённо-печальным. Конечно, репатриироваться на Землю обетованную нужно всей мишпахой, то есть, большой семьёй, родным кагалом. Иначе как-то странно с их точки зрения, с точки зрения семейственных и традиционно родственно-кланово настроенных евреев. Непонятно им и даже дико, что из России в Израиль репатриируется одна-одинёшенька женщина лет сорока. Без мужа, без детей, без аидише мамы. Неправильно так! Человек не должен быть один, тем более в такой драматичной, стрессовой, но одновременно счастливой ситуации - в момент возвращения на родину предков. На Святую землю.
- Да, так получилось, - завела я заранее выученное сказание о том, как дочь приедет ко мне несколько позже, как в Израиле меня ждёт много родных людей... Что мы давно уже расстались с мужем, который не был евреем ни на граммулечку и вряд ли принял бы идею переезда... и так далее. И всё это - святая правда, но и абсолютная брехня одновременно. Потому что дочь не собирается переезжать в Израиль из Америки и приедет ко мне только в гости; родня в Израиле не такая уж и близкая, и не особенно мы друг без друга скучали все эти годы, а бывший муж-не еврей... вообще история не про то. Но не рассказывать же, право, каждому встречному долгую и странную, но никому неинтересную комическую драму - мою жизнь. Поэтому "шпионская легенда" была придумана заранее и выучена назубок.
Самолёт пошёл на взлёт, а я как раз закончила своё повествование и с чистой совестью достала из сумочки маску для глаз. Чуть вздохнув как бы обречённо, стала её напяливать.
- А, вы хотите поспать, да? - с плохо скрываемой досадой осведомилась соседка. Совершенно очевидно, что она, давняя жительница Израиля, уже мысленно предвкушала долгую беседу с новой репатрианткой, лекцию для новичка с наукой жизни и открытием "секретиков" бывалого, а заодно с разведкой боем, куда и к кому я еду... ну, и прочие любопытные прелести столь удачного соседства с ола хадаша. И вдруг - облом!
- Да, знаете ли, - я вздохнула как можно более горестно и жалко, - такие были сумасшедшие дни, сборы... Устала жутко! Надо вздремнуть... Ведь столько всего предстоит...
Спать я не собиралась. Вернее, была бы рада, но... Я не могу спать ни минуты без снотворных, бесполезно даже пытаться. К тому же эти четыре часа необходимы мне для осмысления происходящего. Казалось бы - зачем снова, зачем опять! Разве все последние долгие и насыщенные месяцы я не обдумывала всё тысячу, миллион раз?
Но сидит в мозгу заноза тревоги, даже страха: всё время думаю о том, удастся ли мне убежать от того странного, непонятного, пугающего, что происходит со мной уже несколько лет. А, может, происходило всю мою жизнь, просто я не понимала этого. Не осознавала? Жила, как в каком-то идиотском анабиозе, не отдавая отчёта в том, как, куда, почему и зачем я живу? И мой мозг, несчастный больной мозг, уже не зная, какого пинка ещё мне дать, чтобы я опомнилась и что-то сделала с собой и своей жизнью, решил вот таким макаром поиздеваться надо мной и устроил мне всю ту нереальную фантасмагорию, такую, что приходится бежать в другую страну, на край света, в надежде сохранить хотя бы остатки разума?
Не знаю. На все эти вопросы у меня до сих пор нет ответа. А я не могу жить без этого, я боюсь сама себя, завтрашнего дня и любой грядущей минуты, которая может внезапно погрузить меня в сюрреалистический кошмар. Я никогда от этого не застрахована. И всё время рискую провалиться в... не знаю, во что, не знаю, как это назвать и что вообще со мной творится. Я должна быть всё время начеку и в безумных играх разума пытаться отыскать суть и причину происходящего именно разумом же, мыслью, анализом. Умом. Если он у меня ещё остался, конечно.
Поэтому я закрываю маской глаза и притворяюсь спящей.
- Вас разбудить, когда принесут еду? - печально, но участливо спросила соседка, надеясь, очевидно, хотя бы во время трапезы поболтать со мной.
- О, я буду вам очень благодарна! - светски улыбнулась я, на секунду освободив один глаз из-под маски и подарив таки женщине толику радости. - Вы так любезны!