— Ветер всегда дует из области высокого давления в область более низкого, — поучительно сказал Сеня. Он по «Окружающему миру» лучший в классе.
— Точно, — кивнул Ник. — Вон она, эта область! И давление в ней просто высоченное. Из неё дует не ветер, а настоящий ураган!
Будто в подтверждение его слов, что-то где-то железно громыхнуло, бухнуло, хлопнуло, ветер вздыбил пыль и листья по сторонам шоссе, и призрачная волна понеслась по полю к дачным заборам, точно тень от бегущего облака.
— Ураганы, — стал объяснять Сеня, — зарождаются над океанами. («И над полями», — вставил Ник). — Нам на уроке рассказывали про ураган «Катрина», который разрушил Новый Орлеан.
И про учёных, которые придумывают, как бороться с ураганами…
— А с этим ураганом, — подхватил Ник, — поборемся мы. А то Новому Орлеану опять не поздоровится. Вдруг там сейчас как раз низкое давление? В атаку!
Но бросился не вперёд, как обычно делают, когда кричат: «В атаку!» — а назад, в калитку, и полез на яблоню:
— И вы забирайтесь, а то ураганом удует! — и с криками «Держись, ураганище! Вот тебе! Что, доволен?! Получи!» стал срывать и бросать яблоки.
Соня с Сеней недолго думая тоже взобрались на яблони и начали швыряться яблоками, покрикивая: «Что, получил? На тебе! Доволен?!»
Область высокого давления, как видно, переехала с поля на участок, — ураган дул теперь снизу вверх, вздувая пыль с листьями выше крыши. И, наверное, тоже хотел забраться на яблоню, потому что Ник горланил: «Куда лезешь?!» — и швырял яблоки обеими руками. Тогда Сеня принялся трясти ветви и мигом обтряхнул с дерева половину яблок. Перелезать за новыми снарядами на соседние яблони приходилось поверху, не спускаясь наземь, — чтоб не удуло на крышу, где давление наверняка было ужас каким низким.
Под конец яблочного боя Соня с Сеней вдвоём оказались на ближайшей к улице антоновке.
И тут за забором Соня увидела Дмитрия Палыча.
Он стоял с тачкой, на которой лежал газовый баллон. Всё дальше выкатывались из орбит его глаза, всё отчётливей отражалось в толстых стёклах очков море яблок, покрывавших участок. Сеня замахнулся яблоком с криком «Вот тебе!..», Соня на него цыкнула, и он осевшим голосом договорил: «…получи». А с ветки само собой сорвалось яблоко и звонко бумкнуло о баллон.
Дмитрий Палыч загудел:
— Обдирать яблони! Это… это…
По улице, тоже с баллонами на тачках, шагали старик Скрипкин и Ёлкины.
— Непорядок! — Дмитрий Палыч жестом призвал их в свидетели. — Швыряться яблоками! Безобразие! Хулиганство!
Те кивали и поддакивали.
— Если они в таком возрасте безобразничают — ЧТО ЖЕ БУДЕТ ДАЛЬШЕ? — разорялся Дмитрий Палыч.
Они все вместе покатились по улице со своими тачками. Долетали обрывки фраз:
— …безобразные игры! …пресечь хулиганство! …обратиться куда следует!
Неизвестно, обратился ли Дмитрий Палыч куда следует. Зато прекрасно известно, что было дальше.
Была гроза. У Дмитрия Палыча переломало половину веток, отяжелевших от урожая. У старика Скрипкина расщепилась надвое старая папировка. У Елкиных ветка с яблоками обрушилась на сарай и проломила шиферную крышу. Да и у всех что-то сломалось.
Только на участке тёти Лены и дяди Кости все ветки были целы. И на них мирно дозревали оставшиеся яблоки.
Глава тринадцатая. Художники-моменталисты
Сегодня — красный день календаря. Потому что приезжает мусоровоз. А тётя Лена всегда обводит на календаре день, когда вывозят мусор, красным карандашом, чтобы не забыть выставить за калитку чёрный мусорный мешок. У всех калиток сегодня такие же огромные мешки, как будто с утра намело небывалые чёрные сугробы.
Только у забора Дудкиных вместо сугробов высились пирамиды из цилиндрических банок с ручками. А рядом стоял Ник. В возмущённой позе, руки в боки.
— Это ж краска! — воскликнул он, когда Соня с Сеней к нему подошли. — Почему её выбрасывают?
— Может, она просроченная? — Сеня близко-близко разглядывал расплывчатые цифры на крышке. — Точно, ещё позапрошлой зимой срок годности истёк.
— Подумаешь! Краски от просрочивания становятся только лучше! Они чем старее, тем дороже. Вон как дорого ценятся картины старых мастеров!
Он щепочкой приоткрыл крышку. Там было доверху зелёной краски. Ник неглубоко макнул щепочку в банку. Краска заманчиво потянулась, закапала длинными каплями. Ник заглянул и в другие банки. Синяя! Красная! Белая! Жёлтая, яркая, как солнце!