- Куда путь держите?
- Молодежная духовно-просветительская конференция, возле... - назвала она населенный пункт.
Мне было по пути, и я взял её. В машине девушка без стеснения переоделась в сухую футболку с вырезом на груди и принялась трещать без умолку. Я сделал вид, что мне безразличны прелести ее тела, и поинтересовался о мероприятии.
- Летом мы традиционно собираемся на берегу реки Протва. В царстве природы у нас благоустроенна зона, есть сборные домики и навесы. Приезжают автобусы с адвентистами, православными, буддистами. Мы устраиваем дискуссии между конфессиями, общаемся, играем в волейбол, печем картошку, грибы! Не хотите заглянуть к нам прямо сейчас? - спрашивает она.
- Нищие у вас бывают? Кустарные поделки из соломы продают? Если да, то ... - в раздумье говорю я.
- Нет, нет! - перебивает она. - Бомжи к нам не ходят, у нас строго, хорошая охрана. И продавать ничего нельзя, мы бесплатно раздаем, книги!
Девушка открывает рюкзак и достает брошюру "Бог - твой спаситель". Я отказываюсь, она настаивает. Мне неохота спорить, я соглашаюсь принять в подарок.
В довольно мрачной деревне из добротных домов, тихой и безлюдной, девушка просит остановиться. Я несколько удивляюсь, поскольку навигатор показывает, что нужно проехать дальше.
- Отсюда мне короче,- объясняет она,- есть хорошая тропинка к реке.
- Как вы тут не боитесь ходить? Кто-нибудь к вам пристанет! Вы молодая, что будете делать? Я вас ближе подвезу!
- Нет-нет,- отказывается она,- у меня жених ревнивый, не стоит. А позже надумаете к нам, не стесняйтесь, он скоро уедет, мне скучно будет! Спросите Марину, это я! Вас как зовут?
- Василий,- слегка замявшись, отвечаю я.
- А по отчеству?- смеется она.
- Михайлович!
- Очень приятно, Василий Михайлович, так я буду ждать!- она выходит из машины, игриво помахав мне рукой.
По приезде в Серпухов я осознаю, что мне в нем нечего делать. Бесцельно хожу по знакомым улицам, ставлю свечку в храме, забегаю в редакцию газеты и в Морстон, узнать, не появлялась ли Маргарита. В редакции газеты не знают, где она и что с ней, или не хотят разговаривать со мной по её просьбе. А в Морстоне уже забыли, что она у них когда-то выступала. Желая разогнать тоску, я намереваюсь совершить развлекательную прогулку по Оке.
На лодочной станции я узнаю, что катера сегодня заняты до ночи.
- Петя, уважь постоянного клиента! Придумай что-нибудь! - прошу я работника, молодого шустрого парня. Я всегда даю ему щедрые чаевые, ему неудобно мне отказывать, и он неожиданно предлагает:
- Свободна моя личная лодка, она без номеров. ГИМС на Оке поймает, конфискует. Могу ради вас на Протву сходить, там инспектора не работают.
- А на Протве хорошо?
- Там здорово! Обычно на эту реку не сунешься, но этим летом уровень воды высок, вам стоит побывать!
Протву я еще не исследовал. Река течет в Калужской области, где я высадил Марину. По моему мнению, местность для поисков нищенки бесперспективна. Однако, прежде чем поставить последнюю точку, осмотрюсь и там? Хотя бы развеюсь!
- Заводи мотор своей лодки!- соглашаюсь я.
Берега Протвы не похожи на пологие пляжи Оки: они обрывисты, к тому же из глины. Вода, впрочем, прозрачна. Кажется, что её можно пить без фильтрации, как из родника. Сказывается отсутствие туристов и судоходства. Прогулка мне нравится, только однообразие пейзажа скоро надоедает. Утренний дождь возвращается и надувает красивые пузыри в заводях. Я накидываю капюшон куртки и думаю, что пора возвращаться, когда вижу на берегу лагерь, описанный Мариной. Мне кажется разумным выяснить, благополучно ли она дошла по тропинке. Заодно и отведать печеной картошки, очень захотелось её попробовать из-за стелющегося над водной гладью дымка походной печки.
Лодка пристает к небольшой деревянной пристани, я осматриваюсь. Искусственный песчаный пляж, за ним поле, облагороженное мелким гравием. На стоянке несколько автобусов с московскими номерами. Под навесами много молодежи, слышна гитара, парочка лекторов ведет занятия с группами, развесив картонные плакаты. Обстановка похожа на университетскую: возле столов с книгами студенты заняты духовным общением. Я нерешительно подхожу к ним. Меня сразу снабжают кучей буклетов и одаривают горячими объятиями. О Марине я узнаю, что она недавно была здесь и куда-то отлучилась. Пока её нет, предлагают выслушать проповедь минут на пятнадцать. Я отказываюсь, отхожу в сторону и наблюдаю, как на пляже несколько человек, закончив разжигать угольные брикеты, лопатами разравнивают их в огненный круг. Лодочник Петя приносит мне на пластиковой тарелке печеной картошки, которую я так хотел. Один из преподавателей засучивает брючины, снимает ботинки, и, воззревши на небо, идет босиком по углям. Я от удивления глотаю картошку не в то горло и с трудом откашливаюсь.
За преподавателем идут коллеги, затем настает очередь молодежи. Юность колеблется: некоторые студенты отделяются от сверстников и бегут к угловому навесу. Проведя под ним несколько минут, возвращаются. У них там что, станция по заправке храбростью?
Кстати объявляется Марина. Заметив меня, она машет рукой, приглашая прогуляться с ней по угольному пеклу. "Нет, спасибо! Сначала пусть меня тоже воодушевят!" - думаю я, и, поприветствовав Марину ответным взмахом руки, иду к навесу.
Я вижу, что за столом сидит красивая девушка в строгом темном костюме, белой блузке и черных, несмотря на вечер, очках. Я не понимаю, какую функцию она выполняет. У нее спрашивают о чем-то тихо, она негромко отвечает. Дождавшись своей очереди, я подхожу и бросаю в банку для сбора денег крупную купюру.
Девушка спрашивает сама:
- Предсказание, узнать судьбу?
- Как считаешь нужным!- отвечаю я ей.
И тут происходит то, чего я никак не ожидаю: девушка, как это делала разыскиваемая мною нищенка с зашитыми веками, ставит на колени ведерко с предсказаниями, зачерпывает со дна и держит на весу перед собой горсть свернутых в трубочку бумажек. Они осыпаются с ее ладони обратно в ведро, как песок в часах. Я чувствую, что мною овладевает гипнотическое состояние, и сопротивляюсь ему мысленным чтением молитвы. Последнее предсказание падает, на пальцах девушки пусто: колдовской рупор в моем случае безмолвствует. Я осторожно снимаю очки с девушки. Она не сопротивляется, изумленно глядя на меня расширенными от сильного транса зрачками. Они синие.