- Что за вечер сегодня? Только и знают, что курить тягают. Может я надумал курить бросить, а они всё тягают?
Алексей обвёл взглядом большую комнату. Не сказать, что богато, но и не бедно. Вроде всё как у людей. Диван, застеленный покрывалом с ярким рисунком, красивый резной комод между двумя окнами, выходящими на улицу. Посредине комнаты круглый стол, накрытый ажурной скатертью, за ним стулья с высокими спинками, а рядом с входной дверью, вдоль стены, большой шкаф-купе. Именно он и придавал комнате очень даже респектабельный вид. В другом углу была видна приоткрытая дверь, похоже, что в спальню.
Вот возле этой двери, сжавшись в кучку, и держась друг за друга, стояли обитатели этого дома. Смотрели они на Алексея настороженно, с затаённым испугом. Ему аж стало не по себе: "Ей-богу, как на расстрел собрались".
- Ты это, - обратился он к Нинке, - отправила бы детей с матерью.
И мать вдруг засуетилась, будто очнувшись:
- И то верно, айда, ребятки, на кухню. Я вас покормлю, а то уж и спать пора.
Она забрала Игорька из рук сожителя дочки и подтолкнула слегка внучку в направление Алексея. Так втроем они и прошли мимо него, выходя из комнаты. Когда дверь за ними закрылась, Алексей прошел к столу и, не спрашивая разрешения, выдвинул стул и сел. Приглашающе махнул рукой хозяевам. Дождался пока они сели:
- Рассказывай, Нина. Рассказывай всё без утайки и не вздумай юлить.
Нинка опустила голову и начала теребить край скатерти. Алексею вдруг стало смешно и он, запрокинув голову, засмеялся. Правда, смех вышел какой-то нервный.
Нинка вскинулась и с испугом уставилась на него, а ее сожитель так же молча продолжал сидеть, ни на кого не глядя.
- Да мне, понимаешь ли, смешно стало на тебя. Устроила тут цирк с представлением. Голову опустила от смущения. Что-то ты не смущалась, когда свой живот мне тыкала чуть ли не в лицо, грозя карами небесными, что я воспользовался твоим беспомощным пьяным состоянием и накинулся на тебя. А потом без устали качала деньги с каждой зарплаты, да еще все время твердила, что я обязан жениться на тебе.
Тут не выдержал мужичонка. Вскочил со стула и вцепился в Нинкины волосы. Дергая их назад так, что лицо ее запрокинулось, а сама она скривилась от боли, он вдруг заверещал высоким голосом:
- Тебе чего не хватало, дурында? Так и знал, что ты себе кого-то завела, все весёлая приезжала, да с деньгами. А? Тварь ты, Нинка. Чего тебе не хватало? Решила сыном моим поторговать, еще и замуж захотела за этого?
И, схватив Нинку за плечи, принялся трясти её как грушу. Нинка в ответ тоже заверещала. Да так, что с улицы прибежали те, кто отправился туда курить.
Участковый кинулся отдирать мужика от Нинки, а Лёша с каким-то безразличием наблюдал за развернувшимся перед ним действом. Потом встал и пошёл на улицу. Отмеряя шаги до дома, где спала исцеляющим сном его самая любимая и желанная на свете женщина, он все время твердил только одно: " Какой же я дурак, дурнее не бывает. Почему не стал разбираться, почему пустил на самотёк? Сколько горя причинил ей и чуть не потерял". И он припустился уже бегом.
Тёща караулила на пороге дома.
- Куда это вас ветром унесло и где Николай?
Алексей неопределенно мотнул головой, а сам устремился к Леночке, но тёща была на страже. Встала перед ним, уперев руки в бока.
- Иди мой руки, и ужинать, а заодно и расскажешь обо всём.
- Сначала посмотрю как там Лена.
- Да всё нормально с ней, температура спала, спит спокойно. Так что не буди, а марш на кухню и признавайся где батька?
Лёха зашел в ванную, вымыл руки и сел за стол. Перед ним уже стояла тарелка с густым наваристым борщом, а посредине стола в большом блюде лежали разделанные куски мяса, тут же была и сметана в большой плошке.
- Ешь, давай, а то и не обедал, наверное. Николай-то обедал, а вот как придет, наложу вам еще картошки с мясом.
Оксана еле сдерживалась, глядя на ужинавшего Алексея. "И где чёрт носит этого засранца?" - думалось ей, но спрашивать более не стала, понимая, что зятю надо-таки поесть. В нетерпении соскочила со стула и вышла на крыльцо.
А вон уже и Николай калитку открывает и идёт ей навстречу с нарочито грозным выражением на лице, а искорки веселья все равно угадываются в глубине глаз. Взойдя на крыльцо, Николай обхватил Оксану и принялся кружить. От неожиданности она взвизгнула и стукнула его по плечу:
- Пусти, старый дурень.
- Почему это я старый дурень? Я вроде еще ничего, ого-ого! - и он бережно поставил жену на ноги.