- Иго-го ты, а не ого-ого. - Постучала ему по лбу Оксана. - Где тебя носило-то?
- Где носило, там меня уж нету. А ты, Оксанушка, доставай-ка нам с Лексеем бутылочку беленькой, надо этот день отпраздновать.
Николай обнял жену за талию и потянул в дом.
Как только выпили по первой стопке, тесть рассказал о том, чего уже не видел и не слышал Лёшка. Что участковый, плюнув в итоге на Нинку с её хахалем, отступился, а Николай даже и вмешиваться не стал. Так парочка почти разодралась, пока не выскочила Нинкина мать и не прогнала их на улицу. А Нинка всё верещала, что никакой из этого мужика добытчик, а что и добудет, так половину обязательно пропьёт. А он ей в ответ кричал, что она же и пьёт вместе с ним и, мол, сколько ей не принеси, а ей все мало.
- Я попрощался с Макар Степанычем и пошёл домой. Ну их к лешему, сами пусть разбираются.
Налил ещё водочки и, чокаясь с Лёшкой, промолвил:
- Большой беды ты избежал Лексей. Нинка, как пиявка, присосалась и выкачала бы из тебя всю твою жизнь. Покоя бы не дала.
Алексей усмехнулся, пить более не стал.
- Спасибо, отец, помог. Я пойду к жене.
Утром Лена проснулась в объятиях мужа, посмотрела на него спящего и счастливо засмеялась. Болезнь отступила, как бы и вовсе её не было, а вот Алёшкины объятия - давно забытые родные руки.
Обняв мужа за шею, принялась покрывать поцелуями лицо и, почувствовав, как крепко сжали её, посмотрела в глаза любимого.
- Родная моя, - прохрипел со сна Лёшка, - наконец-то всё закончилось. Всё встало на свои места, как и должно было случится, ещё в самом начале, если бы я только не был таким дураком.
Дверь распахнулась, и в комнату внесся маленький солнечный ураганчик. Алёшка-младший с размаху запрыгнул на родителей.
- Ура! Мамочка, наконец-то я тебя увидел.
Вскоре все сидели за столом и завтракали. Взрослые решали, когда же им ехать обратно, а Алёшеньке было всё равно, и он баловался, расписывая блины бабушкиным вареньем и сметаной, пока не умазался сам. Никто ему не делал замечаний, потому как никто не хотел разрушать хрупкую атмосферу приподнятого настроения и осознания, что все беды позади.
Решено было, что поедут на последнем автобусе, который отправлялся часов в шесть вечера. Бабушка с дедом предложили внуку остаться погостить у них, но Алёшенька сразу насупился:
- Я не останусь, я хочу с мамой и папой. Я маму давно не видел.
Дед протянул ему руку:
- Ну, пойдём тогда в сад, ягод поищем, потом в огород сходим.
У Алёшки тут же высохли, подступившие было слёзы, он заскакал вперёд деда по двору к задней калитке, всполошив кур.
Оксана убрала со стола, не разрешая дочери помочь.
- Сиди покуда, давно ли без сил валялась. А я пойду, наберу вам яичек в дорогу, да мяска с сальцем положу. Можно бы и картохи немного накопать, как думаешь, доча?
- Мамуль, не надо картошки копать, пусть растёт и в силу войдёт.
Лена стояла, уютно облокотившись на сидящего мужа. А он, закрыв глаза, млел от её присутствия.
- Так ить у нас и скороспелка есть, картоха-то.
- Мам, не надо, есть у нас картошка, не переживай.
- Да ить как не переживать, чать не чужие. Ты вон бледненькая какая, да и муженёк твой исхудал, кожа да кости.
Алёшка открыл сияющие глаза:
- Все нормально теперь будет, в следующий раз приедем - не узнаете. Специально наращу брюшко.
Оксана махнула рукой, мол, ну вас, и пошла тоже во двор.
Когда всем семейством вышли на улицу, чтобы идти на автобусную станцию, увидели подбегающую к ним Нинкину мать. Женщина бежала растрепанная, волосы вились по ветру, платок сполз с головы и бултыхался где-то за спиной, кофта была вдета одним рукавом, второй тоже болтался по ветру. Окинув всех сумасшедшим взглядом, выхватила глазами Алексея, бухнулась перед ним на колени, обхватив его за ноги, и заголосила-запричитала:
- Помоги, родненький, не оставь, не бросай. На тебя одного вся надёжа.
И завыла, как подраненная.
Глава 8
Елена сидела в гостиной у окна, а годовалый мальчик бегал по комнате, задевая мебель и падая. Но тут же вскакивал и подбегал к Лене, клал ей на колени голову и показывал своей маленькой ручонкой туда, где ударился:
- Мама, бобо, уф-уф, - и старательно надувал щёки.
Леночка смеясь, подхватывала его на руки и начинала целовать и дуть на ушибленное место. Потом прижимала его к себе и замирала надолго, не обращая внимания на то, что малыш пытается выбраться из объятий. Постепенно он затихал и засыпал. А она внимательно вглядывалась в личико мальчугана и такая нежность сквозила во взгляде, что у Алексея-старшего, который только что вошёл в комнату, захолонуло сердце.