— Тогда я этого и сам не знал. Просто занес очередной необъяснимый факт в копилку замеченных странностей. Помните древнюю теорию о переходе количества в качество? Не знаю, как в других областях человеческой деятельности, но логика, на мой взгляд, в значительной мере построена именно на этом принципе.
— Ну, допустим,— повторил Алекс.— А когда у тебя впервые появилось ОСОЗНАННОЕ,— выделил он последнее слово,— подозрение, что Токадо — уже не Токадо?
— Сразу, как только я попал в клинику доктора Фуджи. Он был такой же тучный — хотя и не такой огромный — и тоже без запаха… У меня, тренированного физически человека, любое движение вызывало легкую испарину, в то время как этот толстяк и не собирался потеть! Именно тогда и произошло первое качественное переосмысление скудного набора странностей. Не могу сказать, что сразу назвал их роботами, но в непонятной нечувствительности к температуре чувствовалось что-то нечеловеческое. И тут же подсознание подкинуло мне еще один неприятный фактик — кроме тебя, Мтомба, только Токадо знал о том, что покушение на меня не удалось.
Африканец кивнул. Все верно, японец входил в число их друзей, и для него, Мтомбы Оварунги, последний факт полностью завуалировал первый, а вот Аксель отметил его…
— А дальше?
— А дальше странности посыпались как из рога изобилия. В первую же ночь меня разбудили неприятные визитеры. Что-то маленькое бегало по полу, крохотными коготками цокая по паркету. В детстве у меня был еж, и, как всякое, ведущее ночной образ жизни существо, днем он спал, а ночью делал свои дела, так что я хорошо знаю этот звук. Но в пустыне не водятся ежи! Сначала я решил, что кто-то по неосторожности завез в клинику вездесущих крыс, и они прижились в здании. Наутро я обыскал комнату и обнаружил странную централизованную систему кондиционирования. Да, из трубопроводов шел прохладный воздух, но меня не покидало ощущение, что это сделано лишь для отвода глаз, чтобы дыра в стене не вызывала удивления у вновь прибывшего, в то время как истинное назначение ее: коммуникация, путепровод. К этому подталкивало и еще одно соображение. Я специально обошел несколько соседних номеров и во всех отсутствовали решетки на выходных отверстиях. Все выглядело логичным, за исключением одного: вопрос, кто пользовался странным путепроводом, оставался без ответа. Конечно, именно им пользовались ночные топтуны, но кто они на самом деле, я в тот момент не знал, хотя, возможно, подсознательно уже тогда начал подозревать истинное положение дел.
— Да,— задумчиво кивнул Мтомба,— легко все объяснить, когда знаешь верный ответ.
— Точно,— подтвердил Аксель.— Я же тогда просто гадал, как случается, когда обладаешь набором разношерстных фактов и не в силах увязать их воедино. Единственное, что удалось соединить — странное отсутствие запаха у двух толстяков, но и здесь первая, вроде бы, зацепка ставила больше вопросов, чем давала ответов. Следующую загадку подкинули медбратья. Они возвращались с садовых работ, лопаты их носили явные признаки недавнего применения, но следов трудовой деятельности я в саду так и не обнаружил. Мне это показалось странным…
— И скоро ты догадался, что они копали могилу? — заговорил Алекс.
— Да ты что! Все мы крепки задним умом.— Аксель обреченно пожал плечами, как человек, который ясно осознает, что не все ему подвластно.— Ну как же: клиника, люди в белых халатах, не навреди, клятва Гиппократа и все такое…
— И все же, когда ты начал понимать, что они — не те, за кого себя выдают?
— Когда забрался в кладовку, хотя первые подозрения зародились чуть раньше.— Он на секунду задумался.— Юл в разговоре проболтался, что выздоровление пациентов происходит резко и сразу. Именно тогда у меня возникло подозрение в подмене людей. Разум категорически отметал его, но подсознание старательно подсовывало, возвращая к этой неприятнейшей мысли.
— Интересно,— сказал Мтомба.
— Ты начал говорить о кладовке,— напомнил Алекс.— Что ты там сумел обнаружить?
— Ты же знаешь людей…— Соломон выразительно посмотрел на Мтомбу, затем перевел взгляд на Алекса.— Все мы незаметно обрастаем никому не нужными мелочами. Поройся в карманах: портсигар, зажигалка,— он не стал ждать, когда кто-то из друзей последует его совету, и принялся выкладывать на стол содержимое собственных,— бумажник, носовой платок,— перечислял он.— Не слишком много, но лишь потому, что мелочь собрана в бумажнике, да и по характеру я человек аккуратный. И тем не менее, даже в спецовке всегда найдется что-то незначительное: тот же носовой платок — если, конечно, человек не привык сморкаться в занавески — пакетик резинки, монетка для газетного автомата, оторванная пуговица, наконец… да мало ли чего еще?! Однако, спецовки уборщиков оказались абсолютно стерильны! Словно не люди их носили, а роботы, которым ничего не требуется, кроме своевременно замененной смазки!